Поэзия XVIII века. Русские поэты XVIII века Известным русским поэтом 18 в был

Между творениями первой и второй половин XVIII века проходит четкая граница, и произведения, созданные в начале века, сильно отличаются от последующих.

На западе уже развивались крупные литературные формы и шла подготовка к созданию жанра романа, а российские авторы еще переписывали жития святых и восхваляли правителей в неуклюжих громоздких стихотворениях. Жанровое разнообразие в российской литературе представлено скудно, она отстает от европейской литературы примерно на век.

Среди жанров русской литература начала XVIII века стоит назвать:

• Житийную литературу (истоки - церковная литература),
• Панегирическую литературу (тексты восхваления),
• Русские стихи (истоки - русские былины, сложенные в тоническом стихосложении).

Реформатором отечественной литературы считают Василия Тредиаковского, первого профессионального российского филолога, получившего образование на родине и закрепившего языковое и стилевое мастерство в Сорбонне.

Во-первых, Тредиаковский заставил современников читать, а последователей писать прозу - он создал массу переводов древнегреческих мифов и европейской литературы, созданной на этой классической основе, подкинув современникам-писателям тему для будущих произведений.

Во-вторых, Тредиаковский революционно отделил поэзию от прозы, разработал основные правила силлабо-тонического русского стихосложения, опираясь на опыт французской литературы.

Жанры литературы второй половины XVIII века:

• Драма (комедия, трагедия),
• Проза (сентиментальное путешествие, сентиментальная повесть, сентиментальные письма),
• Стихотворные формы (героические и эпические поэмы, оды, огромное разнообразие малых лирических форм)

Русские поэты и писатели XVIII века

Гавриил Романович Державин занимает в российской литературе значительное место наряду с Д.И. Фонвизиным и М.В. Ломоносовым. Вместе с этими титанами русской литературы, он входит в блистательную плеяду основоположников русской классической литературы эпохи Просвещения, относящейся ко второй половине 18 века. В это время, во многом благодаря личному участию Екатерины Второй, в России стремительно развивается наука и искусство. Это время появления первых российских университетов, библиотек, театров публичных музеев и относительно независимой прессы, правда, очень относительной и на небольшой период, который закончился с появлением «Путешествия из Петербурга в Москву» А.П. Радищева. К этому времени, как назвал его Фамусов Грибоедова, «век золотой Екатерины», относится самый плодотворный период деятельности поэта.

Избранные стихотворения:

Пьеса Фонвизина - классический образец комедии с соблюдением традиционных правил создания пьес:

• Триединством времени, места и действия,
• Примитивной типизацией героев (классицизм предполагал отсутствие психологизма и глубины характера героя, поэтому они все делились либо на хороших и плохих, либо на умных и глупых)

Комедия была написана и поставлена в 1782 году. Прогрессивность Дениса Фонвизина как драматурга заключается в том, что в классической пьесе он объединил несколько проблематик (проблема семьи и воспитания, проблема образования, проблема социального неравенства) и создал не один конфликт (любовный конфликт и социально-политический). Юмор Фонвизина - не легкий, служащий исключительно для развлечения, а острый, направленный на высмеивание пороков. Таким образом, автор привнес в классическое произведение черты реалистического.

Биография:

Избранное произведение:

Время создания - 1790 год, жанр - путевой дневник, типичный для французских сентиментальных путешественников. Вот только путешествие оказалось наполненным не светлыми впечатлениями вояжа, а мрачными, трагическими красками, отчаянием и ужасом.

Александр Радищев издал «Путешествие» в домашней типографии, а цензор, видимо, прочитав заглавие книги, принял её за очередной сентиментальный дневник и выпустил без прочтения. Книга произвела эффект разорвавшейся бомбы: в форме разрозненных воспоминаний автор описал кошмарную действительность и быт людей, встречавшихся ему на каждой станции по пути следования из одной столицы в другую. Нищета, грязь, запредельная бедность, издевательства сильных над слабыми и безысходность - таковы оказались реалии современного Радищеву государства. Автор получил многолетнюю ссылку, а повесть запретили.

Повесть Радищева нетипична для чисто сентиментального произведения - вместо слез умиления и чарующих дорожных воспоминаний, так щедро рассыпаемых французскими и английскими сентиментализмы, тут нарисована абсолютно реальная и беспощадная жизненная картина.

Избранное произведение:

Повесть «Бедная Лиза» - адаптированный европейский сюжет на русской почве. Созданная в 1792 году, повесть стала образцом сентиментальной литературы. Автор воспел культ чувствительности и чувственного человеческого начала, вложил в уста героев «внутренние монологи», раскрывающие их мысли. Психологизм, тонкая прорисовка характеров, большое внимание к внутреннему миру героев - типичное проявление сентиментальных черт.

Новаторство Николая Карамзина проявилось в оригинальном разрешении им любовного конфликта героини - русская читающая публика, привыкшая, в основном, к счастливому концу повестей, впервые получила удар в виде самоубийства главной героини. И в этой встрече с горькой жизненной правдой оказалось одно из основных достоинств повести.

Избранное произведение:

На пороге Золотого века русской литературы

Путь от классицизма до реализма Европа прошла за 200 лет, России пришлось поторопиться с освоением этого материала за 50-70 лет, постоянно нагоняя и учась на чужом примере. В то время как Европа уже читала реалистические повести, России предстояло освоить классицизм, и сентиментализм, чтобы перейти к созданию романтических произведений.

Золотой век русской литературы - время развития романтизма и реализма. Подготовка к появлению этих этапов у российских писателей прошла в ускоренном темпе, но самое важное, что было усвоено писателями 18 века - возможность возложить на литературу не только развлекательную функцию, но и воспитательную, критическую, нравственно-формирующую.

Служебный список статей, созданный для координации работ по развитию темы. Данное предупреждение не устанавл … Википедия

Не следует путать с термином «нацизм». Пробуждение Уэльса, Кристофер Уильямс, 1911. Образ Венеры как аллегория рождения нации Национализм (фр. nationalisme) идеология и направление политики, базовым принципом которых является тезис о высшей… … Википедия

ЖУРНАЛЫ РУССКИЕ. I. ДВОРЯНСКИЕ ЖУРНАЛЫ ЭПОХИ РАСЦВЕТА КРЕПОСТНОГО ХОЗЯЙСТВА (XVIII в.). Как и на Западе, в России Ж. появились позже, чем первые печатные газеты. Их появление вызвано было развитием хозяйственной и общественной жизни и, в связи с… … Литературная энциклопедия

Средняя Азия и Казахстан во второй половине XVII и в XVIII в. - В середине XVII в. самыми крупными феодальными государствами Средней Азии были Бухарское и Хивинское (иначе Хорезмское) ханства. Основное население Бухарского ханства составляли узбеки и таджики, в его пределах по среднему течению Аму Дарьи… … Всемирная история. Энциклопедия

Это статья является частью серии статей о народе Украинцы … Википедия

- … Википедия

РСФСР. I. Общие сведения РСФСР образована 25 октября (7 ноября) 1917. Граничит на С. З. с Норвегией и Финляндией, на З. с Польшей, на Ю. В. с Китаем, МНР и КНДР, а также с союзными республиками, входящими в состав СССР: на З. с… …

Михаил Васильевич Ломоносов Работа неизвестного художника. Масло … Википедия

VIII. Народное образование и культурно просветительные учреждения = История народного образования на территории РСФСР уходит в глубокую древность. В Киевской Руси элементарная грамотность была распространена среди разных слоев населения, о чём… … Большая советская энциклопедия

Запрос «Карамзин» перенаправляется сюда; см. также другие значения. Николай Карамзин … Википедия

Книги

• Причудница. Русские стихотворные сказки конца XVIII - начала XX века , Пушкин Александр Сергеевич, Карамзин Николай Михайлович, Баратынский Евгений Абрамович. В сборнике представлены русские литературные стихотворные сказки конца XVIII - начала XX века. К этому жанру обращались такие выдающиеся поэты, как А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Н. А.…
• Русские поэты. Антология (комплект из 4 книг) , . В антологию "Русские поэты" вошли избранные наиболее художественно выразительные произведения, которые в совокупности дадут читателям достаточно ясное представление не только о богатстве, но…

- …может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
М.В. Ломоносов

Русские писатели 18 века

ФИО писателя	Годы жизни	Наиболее значимые произведения
ПРОКОПОВИЧ Феофан	1681-1736	«Риторика», «Поэтика», «Слово похвальное о флоте российском»
КАНТЕМИР Антиох Дмитриевич	1708-1744	«К уму своему» («На хулящих учение»)
ТРЕДИАКОВСКИЙ Василий Кириллович	1703-1768	«Тилемахида», «Новый и краткий способ к сложению российских стихов»
ЛОМОНОСОВ Михаил Васильевич	1711-1765	«Ода на взятие Хотина», «Ода на день восшествия…», «Письмо о пользе стекла», «Письмо о пользе книг церковных», «Российская грамматика», «Риторика» и многие другие
СУМАРОКОВ Александр Петрович	1717-1777	«Димитрий Самозванец», «Мстислав», «Семира»
КНЯЖНИН Яков Борисович	1740-1791	«Вадим Новгородский», «Владимир и Ярополк»
ФОНВИЗИН Денис Иванович	1745-1792	«Бригадир», «Недоросль», «Лисица-казнодей», «Послание к слугам моим»
ДЕРЖАВИН Гаврила Романович	1743-1816	«Властителям и судиям», «Памятник», «Фелица», «Бог», «Водопад»
РАДИЩЕВ Александр Николаевич	1749-1802	«Путешествие из Петербурга в Москву», «Вольность»

Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Мужала с гением Петра.
А.С. Пушкин

Древнерусская литература оставила богатейшее наследие, которое, однако, большей частью не было известно 18 веку, т.к. большинство памятников древней литературы было открыто и издано в конце 18-го и в 19 веке (например, «Слово о полку Игореве»). В связи с этим в 18 веке русская литература опиралась на Библию и европейские литературные традиции.

Памятник Петру Первому ("Медный всадник"), скульптор Маттео Фальконе

18 столетие – это век просвещения в Европе и в России. За одно столетие русская литература проходит в своём развитии огромный путь. Идеологическая основа и предпосылки этого развития были подготовлены экономическими, политическими и культурными реформами Петра Первого (годы правления 1682 – 1725), благодаря которым отсталая Русь превратилась в мощную Российскую империю. С 18 века российское общество изучает мировой опыт во всех областях жизни: в политике, в экономике, в образовании, в науке, в искусстве. И если до 18 века русская литература развивалась изолированно от европейской, то теперь она осваивает достижения западных литератур. Благодаря деятельности сподвижника Петра Феофана Прокоповича , поэтов Антиоха Кантемира и Василия Тредиаковского , учёного-энциклопедиста Михаила Ломоносова создаются труды по теории и истории мировой литературы, переводятся иностранные произведения, реформируется русское стихосложение. Так начала осуществляться идея русской национальной литературы и русского литературного языка .

Возникшее в 17 веке русское стихотворство основывалось на силлабической системе, из-за чего русские стихи (вирши) звучали не вполне благозвучно. В 18 веке М.В. Ломоносов и В.К. Тредиаковский разрабатывают силлабо-тоническую систему стихосложения , что обусловило интенсивное развитие поэзии, причём поэты 18 века опирались на трактат Тредиаковского «Новый и краткий способ сложения российских стихов» и ломоносовское «Письмо о правилах российского стихотворства». С именами этих двух видных учёных и поэтов связывают и зарождение русского классицизма.

Классицизм (от латинского classicus – образцовый) – это направление в искусстве и литературе Европы и России, для которого характерно строгое соблюдение творческих норм и правил и ориентация на античные образцы . Классицизм возник в Италии в 17 веке, а как направление сложился сначала во Франции, а затем и в других странах Европы. Создателем классицизма считается Никола Буало. В России классицизм зарождается в 1730-е гг. в творчестве Антиоха Дмитриевича Кантемира (русского поэта, сына молдавского господаря), Василия Кирилловича Тредиаковского и Михаила Васильевича Ломоносова. С классицизмом связано творчество большинства русских писателей 18 века.

Художественные принципы классицизма таковы.

1. Писатель (художник) должен изображать жизнь в идеальных образах (идеально положительных или «идеально» отрицательных).
2. В произведениях классицизма строго разделяются доброе и злое, высокое и низкое, прекрасное и безобразное, трагическое и комическое .
3. Герои классицистических произведений чётко делятся на положительных и отрицательных.
4. Жанры в классицизме тоже разделены на «высокие» и «низкие»:

Высокие жанры	Низкие жанры
Трагедия	Комедия
Ода	Басня
Эпопея	Сатира

5. Драматические произведения подчинялись правилу трёх единств – времени, места и действия: действие происходило в течение одних суток в одном и том же месте и не осложнялось побочными эпизодами. При этом драматическое произведение состояло обязательно из пяти актов (действий).

Уходят в прошлое жанры древнерусской литературы. Отныне русские писатели используют жанровую систему Европы , которая существует по сей день.

М.В. Ломоносов

Создателем русской оды стал Михаил Васильевич Ломоносов .

А.П. Сумароков

Создателем русской трагедии – Александр Петрович Сумароков . Его патриотические пьесы были посвящены наиболее заметным событиям российской истории. Заложенные Сумароковым традиции продолжил драматург Яков Борисович Княжнин.

А.Д. Кантемир

Создатель русской сатиры (сатирического стихотворения) – Антиох Дмитриевич Кантемир .

Д.И. Фонвизин

Создатель русской комедии – Денис Иванович Фонвизин , благодаря которому сатира стала просветительской. Его традиции в конце 18 века продолжили А.Н. Радищев, а также комедиограф и баснописец И.А. Крылов.

Сокрушительный удар по системе русского классицизма нанёс Гаврила Романович Державин , начинавший как поэт-классицист, но нарушивший в 1770-е гг. каноны (творческие законы) классицизма. Он смешал в своих произведениях высокое и низкое, гражданский пафос и сатиру.

С 1780-х гг. ведущее место в литературном процессе занимает новое направление – сентиментализм (см. далее),в русле которого работали М.Н. Муравьёв, Н.А. Львов, В.В. Капнист, И.И. Дмитриев, А.Н. Радищев, Н.М. Карамзин.

Первая русская газета "Ведомости"; номер от 18 июня 1711 года

Существенную роль в развитии литературы начинает играть журналистика . До 18 века в России не было ни газет, ни журналов. Первую русскую газету под названием «Ведомости» в 1703 году выпустил Пётр Первый. Во второй половине века появляются и литературные журналы: «Всякая всячина» (издатель – Екатерина Вторая), «Трутень», «Живописец» (издатель Н.И. Новиков), «Адская почта» (издатель Ф.А. Эмин). Заложенные ими традиции были продолжены издателями Карамзиным и Крыловым.

В целом 18 век – это эпоха стремительного становления русской литературы, эпоха всеобщего просвещения и культа науки. В 18 веке был заложен тот фундамент, который предопределил начало в 19 столетии «золотого века» русской литературы.

«Наше стихотворство только лишь начинается…». О первых русских поэтах XVIII века

В 1739 году молодой Ломоносов, учившийся тогда в Германии, отправил в Петербургскую академию наук свою первую оду – оду на взятие турецкой крепости Хотина. Он написал ее четырехстопным ямбом – стихотворным размером, которому суждено было стать самым употребительным в русской поэзии. Это событие позднейшие критики и поэты расценивали как ее начало, символическую точку отсчета в ее истории.

Из памяти изгрызли годы,
За что и кто в Хотине пал,
Но первый звук Хотинской оды
Нам первым криком жизни стал.

В тот день на холмы снеговые
Камена русская взошла
И дивный голос свой впервые
Далеким сестрам подала.

(В. Ф. Ходасевич, «Не ямбом ли четырехстопным…», 1938)

Вместе с одой Ломоносов отправил в Петербург «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором, излагая принципы силлабо-тонического стихосложения, заметил: «Наше стихотворство только лишь начинается…»

На самом деле стихи в России к тому времени писали уже не меньше ста лет. В основном это были силлабические стихи по польским образцам (основанные на простом счете слогов, без обязательного учета ударений), а их авторами обычно являлись духовные лица – ученые монахи и священнослужители. Порой они писали на светские темы, но оставались церковными писателями. Таков был, например, самый плодовитый московский стихотворец XVII в. Симеон Полоцкий (1629–1680). Его «Псалтирь рифмотворная» (1680) была одной из книг, которые Ломоносов читал еще в отрочестве и назвал позднее «вратами своей учености».

В начале XVIII в. в России уже существовала достаточно развитая поэтическая культура: силлабическими стихами сочиняли драмы, представлявшиеся в духовных учебных заведениях, прославляли победы Петра I над шведами, сочиняли любовные песни. Вскоре появились и стихотворцы, пожелавшие встать вровень с европейскими. В то время это означало писать, согласуясь с нормами европейского классицизма и примером античных авторов.

В годы студенчества Ломоносова, в 1730-х гг., в России имелись, как минимум, два писателя, относившихся к своему делу как к высокому искусству и уже познавших литературную славу. Это были князь Антиох Кантемир, «главнейший и искуснейший пиита российский», и назвавший его так скромный и трудолюбивый В. К. Тредиаковский. Кантемир прославился своими стихотворными сатирами – произведениями в жанре, характерном для древнеримской поэзии (первые из них были написаны в 1729–1731 гг.). Тредиаковский имел успех благодаря переводу французского галантного романа «Езда в остров любви» (1730) и испробовал на себе роль придворного стихотворца (которая, правда, была малопонятна российским вельможам и доставила ему немало унижений). Следуя образцу и рекомендациям самого авторитетного теоретика французского классицизма Н. Буало, в 1734 г. он написал «Оду торжественную о сдаче города Гданьска», а в прилагавшемся к ней «Рассуждении об оде вообще» дал общее определение этого нового еще в русской словесности типа стихотворения: «Ода есть совокупление многих строф, состоящих из равных, а иногда и неравных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная, редко нежная и приятная, в речах весьма пиитических и великолепных ».

Кантемир и Тредиаковский положили начало новой русской литературе, размежевавшейся с допетровской церковной книжностью. В их сочинениях многое было новым: русский язык, освобождаемый от «глубокословныя славенщизны»; жанры, восходившие к не знавшим истинной религии древним грекам и римлянам; тематика, сомнительная порой с духовной точки зрения. Старым был только способ стихосложения – силлабический. Кантемир до конца остался ему верен, а Тредиаковскому силлабические стихи со временем стали казаться «прозаическими строчками». В 1735 г. он издал трактат с предложениями по его усовершенствованию – «Новый и краткий способ к сложению российских стихов». «Краткий» здесь означало быстро ведущий к цели – к стихам, которые никому уже не покажутся прозой. Он предложил измерять стихи «стопами» – повторяющимися сочетаниями ударных и безударных слогов. Простейшие двусложные стопы – это ямб и хорей. Тредиаковский предпочитал хореи и «для примера» включил в книгу стихотворения, написанные хореями шестистопными («гексаметрами») и пятистопными («пентаметрами»). В его «гексаметрах» стих обязательно разбивался на два полустишия, состоящих из трех хореических стоп, а перед «пресечением» между ними (цезурой, паузой) обязательно вставлялся лишний ударный слог. Получался привычный читателям силлабической поэзии тринадцатисложник (6+1+6), но с упорядоченным чередованием ударений внутри него:

С мнением других всегда / будь согласен прямо;
Никогда в твоем стоять / не изволь упрямо.
Внятно слушай, что тебе / люди предлагают;
Больше умным не кажись, / нежели тя знают.

(«Стихи, научающие добронравию человека»)

Тредиаковский предлагал силлабо-тоническую систему стихосложения, в которой учитывается и количество слогов, как в книжных силлабических виршах XVII в., и количество ударений, как в русских народных песнях, основанных на тоническом принципе (от слова «тон» – ударение). «Поэзия нашего простого народа к сему меня довела, – признавался он об источниках своей реформы. – Даром, что слог ее весьма не красный, от неискусства слагающих <…>. Подлинно, почти все звания, при стихе употребляемые, занял я у французской версификации; но самое дело у самой нашей природной, наидревнейшей оной простых людей поэзии».

Его идею в 1739 г. подхватил и развил Ломоносов, показав, что русские стихи можно измерять не только двусложными, но и трехсложными стопами (дактилями и анапестами), и что стих, написанный ямбами, не «весьма худ», как утверждал Тредиаковский в 1735 г., а очень даже хорош: об этом свидетельствовала вся его написанная ямбами Хотинская ода. Тредиаковский в итоге согласился с Ломоносовым, стал экспериментировать с разными стихотворными метрами, а в 1752 г. выпустил в свет общее руководство о правилах силлабо-тонического стихосложения – «Способ к сложению российских стихов». По нему многие потом учились писать стихи (например, Г. Р. Державин).

В 1744 г. Тредиаковский, Ломоносов и младший среди них А. П. Сумароков выпустили брошюру «Три оды парафрастические 143 псалма». Каждый для нее переложил стихами один и тот же 143 псалом: Тредиаковский – хореями, а Ломоносов и Сумароков – ямбами. Так они хотели решить спор, есть ли у этих двусложных стоп «природное свойство». Ломоносов доказывал, что ямбу свойственна «высокость», поскольку это размер «восходящий» (сначала безударный слог, потом ударный), а хорею – «нежность», поскольку это «нисходящий» размер, а значит, для возвышенной духовной темы подходит только ямб. Тредиаковский же утверждал, что ямб и хорей равноценны и пригодны для любых материй, «причитая все разности слов», а не стоп. В сущности, это был спор единомышленников по частному вопросу. Они дружно выступили сторонниками силлабо-тоники, бесповоротно отказавшись от силлабики (а ведь в том же 1744 г. году вышел из печати написанный в ее защиту трактат Кантемира ). Реформу русского стихосложения с этого времени можно считать совершившейся. Кто же из них прав насчет ямбов и хореев, должно было выясниться в поэтическом состязании. Вот начальные строфы трех од:

Сумароков:

Благословен Творец вселенны,
Которым днесь я ополчен!
Се руки ныне вознесенны,
И дух к победе устремлен:
Вся мысль к Тебе надежду правит;
Твоя рука меня прославит.

Тредиаковский:

Крепкий, чудный, бесконечный,
Пол хвалы, преславный весь,
Боже! Ты един предвечный,
Сый Господь вчера и днесь;
Непостижный, неизменный,
Совершенств пресовершенный,
Неприступна окружен
Сам величества лучами
И огньпальных слуг зарями,
О! будь ввек благословен.

Ломоносов:

Благословен Господь мой Бог,
Мою десницу укрепивый
И персты в брани научивый
Сотреть врагов взнесенный рог.

«Стих дело не великое, а Пиит в человечестве есть нечто редкое», – заметил однажды Тредиаковский. В совместной брошюре 1744 г. три «отца российского стихотворства» продемонстрировали не возможности ямбов и хореев, а каждый меру своего искусства и особенности своей поэтической манеры. Тредиаковский был самым старшим, усердным и наименее удачливым среди них. Ученый филолог, он к сочинению стихов порой подходил как к научному эксперименту, педантично соблюдая им же самим придуманные условия. Разумеется, не всегда его опыты были удачны. Решая поставленную задачу, он мог пренебречь и благозвучием, и удобопонятностью стихов: ради соблюдения размера вставлял слова-затычки («Красота весны! Роза, о! прекрасна!..», «Оного лисице захотелось вот поесть…»), не к месту использовал «обветшалые» славянизмы («Сел каждый близ своей подруги, / Осклабленный склонив к ней зрак», т. е. повернув к ней свое улыбающееся лицо), постоянно, по примеру латинских стихотворцев, употреблял инверсии («свой палат дом лучше для него» вместо «свой дом для него лучше палат») и т. п. Некоторые пристрастные современники, а вслед за ними и многие нелюбопытные потомки, высмеивали его как бездарного графомана, неохотно вспоминали об очевидных заслугах и даже о его изумительном трудолюбии отзывались с высокомерием лентяев. Между тем он совсем не был бездарностью, а напротив, иногда в чем-то опережал вкусы своих современников. Так, в написанной гекзаметрами (шестистопными дактило-хореями без рифм) эпической поэме «Тилемахида» (1766) , которая сразу после выхода в свет стала предметом веселого зубоскальства в придворных кругах, он предвосхитил стих и отчасти стилистику русских переводов поэм Гомера XIX в. Не случайно Тредиаковский находил защитников в лице А. Н. Радищева и самого А. С. Пушкина, который всегда высказывался о нем с уважением. Он был подлинный, хоть и очень неровный «пиит», и мог сочинять стихи, по крайней мере, не хуже ломоносовских – такие, например, как начальная строфа его оды «Парафразис вторыя песни Моисеевы» (1752):

Вонми, о! небо, и реку,
Земля да слышит уст глаголы:
Как дождь я словом потеку;
И снидут, как роса к цветку,
Мои вещания на долы.

Тем не менее все-таки Ломоносов был назван «Петром Великим русской литературы», «российским Пиндаром» и «славой россов», и не только ради напрашивающейся рифмы. Хотинскую оду признали началом русской поэзии не потому, что она первая была написана четырехстопными ямбами, а потому что, в отличие от стихов Тредиаковского, она не нуждается в оправдании и всякому лестно иметь такое начало.

«Ломоносов стоит впереди наших поэтов, как вступление впереди книги, – писал Н. В. Гоголь. – Его поэзия – начинающийся рассвет. Она у него, подобно вспыхивающей зарнице, освещает не все, но только некоторые строфы. Сама Россия является у него только в общих географических очертаниях. Он как бы заботится только о том, чтобы набросать один очерк громадного государства, наметить точками и линиями его границы, предоставив другим наложить краски; он сам как бы первоначальный, пророческий набросок того, что впереди».

Главное и самое характерное в поэзии Ломоносова – это его оды, торжественные («похвальные») и духовные. Первые в большинстве своем приурочивались к официальным государственным торжествам (годовщины восшествия на престол и др.). Это действительно «похвальные» оды, в которых нет и тени критики правящего монарха, но это отнюдь не льстивые оды. Свою задачу Ломоносов видел в приумножении славы России, его оды внушали мысли о ее величии и блистательном будущем, о непобедимости духа «россов», правоте дела Петра Великого и государственной пользе наук. Они призваны были воодушевлять на труд и подвиги ради блага отечества, причем не только простых читателей, но и самого монарха, к которому, в первую очередь, обращался поэт. Поэтому его оды проникнуты оптимистическим настроением и устремлены в будущее. В них нет места недовольству жизнью и вообще повседневным и переменчивым человеческим чувствам: «В оде поэт бескорыстен: он не ничтожным событиям собственной жизни радуется, не об них сетует; он вещает правду и суд Промысла, торжествует о величии родимого края, мещет перуны в сопостатов, блажит праведника, клянет изверга» (В. К. Кюхельбекер).

Ломоносов писал оды не от себя, а как бы от лица всего российского народа, порой от лица истории, богатой поучительными примерами. Не верноподданный поэт лично (что было бы неуместно), а как бы сама Правда Божья его устами преподавала уроки царям:

Услышьте, судии земные
И все державные главы:
Законы нарушать святые
От буйности блюдитесь вы,
И подданных не презирайте,
Но их пороки исправляйте
Ученьем, милостью, трудом.
Вместите с правдою щедроту,
Народну наблюдайте льготу;
То Бог благословит ваш дом.

(«Ода… императрице Екатерине Алексеевне на преславное ее восшествие на Всероссийский императорский престол июня 28 дня 1762 года»)

Ода, по Ломоносову, это средство «преклонять, а не убеждать». Одописец находится в состоянии «восторга», «священного опьянения» и может без видимой логической связи переноситься мыслью от одного предмета к другому. Он стремится поразить воображение читателя, приобщить его к своему «восторгу». Этому служат гиперболическая образность оды и обилие риторических «украшений» – неожиданные сравнения, метафоры и метонимии, экскурсы в историю и мифологию, аллитерации и ассонансы, порою весьма изысканные («с песками потоптал, в потоках потопил»). В оде Ломоносова по случаю коронации императрицы Елизаветы Петровны (1742) природные стихии наделены чувствами и надеждами ее подданных, а заодно показаны размеры империи с разными климатическими зонами:

Твое прехвально имя пишет
Неложна слава в вечном льде,
Всегда где хладный север дышит
И только верой тепл к тебе;
И степи в зное отдаленны,
К тебе любовию возжженны,
Еще усерднее горят.
К тебе от всточных стран спешат
Уже Американски волны
В Камчатский порт, веселья полны.

Это один из крайних примеров «великолепного» ломоносовского стиля, который мог не только восхищать, но и отталкивать читателей. «Пропади такое великолепие, в котором нет ясности», – писал Сумароков, постоянно с Ломоносовым соперничавший и не без причин претендовавший тогда на титул лучшего писателя.

Сумароков был первым русским драматургом, «отцом русского театра», а кроме того, писал почти во всех жанрах, предусмотренных литературной теорией классицизма. Ломоносов был только «российский Пиндар» (как одописец), а Сумароков – «северный Расин» (трагедии), «русский Мольер» (комедии), «русский Буало» (сатиры и эпистола о стихотворстве), «русский Лафонтен» (стихотворные басни) и др. Он писал также эклоги и элегии, духовные и философские оды, сочинял песни, пользовавшиеся огромной популярностью, и др. В отличие от Ломоносова, занятого разными научными трудами, главным и единственным делом жизни Сумарокова была литература, изящная словесность. В его поэзии у нас впервые явился частный человек со всей пестротою своей эмоциональной жизни – любовными и гражданскими чувствами, духовными помыслами и черным унынием, состраданием к ближнему и раздражительностью, умилением и негодованием. Правда, для разных чувств у Сумарокова были разные жанры, которые следовало разграничивать. К этому он призывал в «Эпистоле о стихотворстве» (1748), написанной в подражание «Поэтическому искусству» Н. Буало:

Во стихотворстве знай различие родов
И, что начнешь, ищи к тому приличных слов,
Не раздражая муз худым своим успехом:
Слезами Талию, а Мельпомену смехом.

Различать следовало не только трагедии и комедии, но и тематически близкие между собой жанры. Например, в эклогах и элегиях говорилось о любовных переживаниях, но в эклогах – об «утехах» любви, а в элегиях – о ее страданиях. От автора таких стихов требовалось не удивлять читателей, а быть простым и искренним.

Но хладен будет стих и весь твой плач – притворство,
Когда то говорит едино стихотворство;
Но жалок будет склад, оставь и не трудись:
Коль хочешь то писать, так прежде ты влюбись!

Сумароков и его последователи ценили в стихах ясность и чистоту слога, естественность и простоту чувства, а «великолепные» оды называли «надутыми». В русской литературе с Сумарокова берет начало традиция апологии (защиты) естественных человеческих чувств, вытекающей из представления о том, что человек по природе разумен и добр. Сама «естественность» чувства (любовного, например) служила его оправданием порой даже перед лицом религии и морали, а тем более перед лицом дурных обычаев, суеверий, несправедливости и насилия (правда, естественными при этом признавались только чувства, согласные с разумом). Не молитва и покаяние христианина и не равнодушие философа-стоика, а борьба с общественными пороками и предрассудками стала моральным правом и обязанностью каждого, кто любит добродетель и верит в правоту человеческого сердца. Эта мысль развивается в сумароковской «Оде о добродетели» (1759):

Чувствуют сердца то наши,
Что природа нам дала;
Строги стоики! Не ваши
Проповедую дела.
Я забав не отметаю,
Выше смертных не взлетаю,
Беззакония бегу
И, когда его где вижу,
Паче смерти ненавижу
И молчати не могу.

Свое творчество Сумароков считал общественно полезным, мечтал искоренять пороки и внушать благородные помыслы, но часто вместо сочувствия и признания получал насмешки и оскорбления. И молчать он тогда действительно не мог. Самые непосредственные и искренние стихотворения Сумарокова – это те, в которых он жалуется на чинимые ему как писателю обиды и изливает свою досаду и негодование. В 1759 г., заботясь о просвещении читателей, он издавал журнал «Трудолюбивая пчела» (первый в России литературный журнал), а последний его номер завершил коротким стихотворением «Расставание с музами»:

Для множества причин
Противно имя мне писателя и чин;
С Парнаса нисхожу, схожу противу воли
Во время пущего я жара моего,
И не взойду по смерть я больше на него, -
Судьба моей то доли.
Прощайте, музы, навсегда!
Я более писать не буду никогда.

Конечно, писать он тогда не перестал, а может, и не собирался, но и не высказать своего огорчения от неблагодарности соотечественников он не мог. Позднее, по случаю конфликта с московским главнокомандующим из-за постановки своей трагедии, он испытал сходные чувства и горько жаловался:

Сбираются ругать меня враги и други.
Сие ли за мои, Россия, мне услуги?
<…>
За труд мой ты, Москва, меня увидишь мертва:
Стихи мои и я наук злодеям жертва.

(«Все меры превзошла теперь моя досада…», 1770)

Такими стихами и некоторыми житейскими выходками Сумароков стяжал славу человека с беспокойным самолюбием и не в меру тщеславного. Вызывались они, однако, не только личной обидчивостью, но и желанием защитить достоинство не всем понятных литературных занятий. Пушкин, в целом прохладно относившийся к его творчеству, как раз это отметил как одну из его заслуг: «Сумароков требовал уважения к стихотворству». И труды его не пропали даром: поэтов следующего поколения уже ни считали смешными чудаками только за то, что они сочиняли стихи.

Сумароков создал целую школу последователей, которые добивались в своих сочинениях «чистоты слога» и обращались к «разуму» читателей, думая воспитывать в них моральные и гражданские добродетели. Самые крупные из его последователей в итоге создали принципиально новые произведения, о Сумарокове мало напоминающие. Это М. М. Херасков, создатель «Россияды» (1779), первой русской эпической поэмы на национально-историческом материале; В. И. Майков, автор комической пародийной поэмы «Елисей, или Раздраженный Вакх» (1771); И. Ф. Богданович, автор поэмы «Душенька» (1783), ставшей классикой русской поэзии в «легком» роде. В лирических жанрах они, однако, развивали традиции Сумарокова.

Достойным преемником ломоносовского «великолепного» стиля, предназначенного для превышающих человеческую меру вещей, был В. П. Петров, которого Екатерина II в 1770 г. объявила «вторым Ломоносовым». В 1770-х гг. он был почти официальным придворным поэтом, выразителем и пропагандистом идей и планов императрицы и князя Г. А. Потемкина, в особенности, проекта отвоевания Константинополя и восстановления Греции. Его оды часто больше по размеру, чем ломоносовские, и отличаются еще более славянизированным и витиеватым стилем, но поражают не столько обилием слов, сколько мыслей – серьезностью и глубиной оценок внешнеполитической ситуации, историческими и философскими идеями. Почитатели Петрова, помимо поэтической изобретательности, ценили в нем глубокий ум и благородные нравственные убеждения. «Умный Петров», «пламенный Петров, порывистый и сжатый», – так отзывались о нем писатели пушкинского времени. Вот, например, обращенная к Екатерине II заключительная строфа его оды «На взятие Варшавы» (1794):

Живи, пока твоя держава,
Картина блещущих чудес,
Истории краса и слава
И образ правоты небес,
Всех очи усладит и слухи,
Возвысит чувства всех и духи.
Пока в порядке состоя
От тли свет будет безопасен,
С намереньем Творца согласен,
Чист, светел, как душа твоя.

Как и Ломоносов, Петров представляет Россию без подробностей, «в одном огромном очерке», при этом мысль его обращена даже не к ней, а к «намерению Творца», которое он усиливается разгадать, к «правоте небес», в которую он твердо верует и образ которой он желает разглядеть в Российской державе. В будущее, в отличие от Ломоносова, Петров, современник Французской революции, смотрит без энтузиазма и с некоторой тревогой: ведь это «пока» свет состоит «в порядке» и безопасен «от тли», это только «пока» держава Екатерины II возвышает «чувства всех и духи» (а когда-нибудь, очевидно, придет этому конец). Иначе говоря, за этими стихами, имеющими вид неумеренной похвалы, есть некая историософия, мысли поэта о предназначении России и мировой истории, а в частности, о месте, отведенном в ней царствованию Екатерины II. Потенциал похвальной оды ломоносовского типа Петров реализовал едва ли не до предела.

* * *

Новая эпоха в русской поэзии началась с Г. Р. Державина. У каждого из трех «отцов российского стихотворства» он взял свое. У Ломоносова – полет воображения, изобретательность («остроумие»), душевный подъем («восторг») и героико-патриотический пафос, у Сумарокова – человечность, искренность чувства, жар сатирического негодования и озабоченность моральной стороной общественной жизни, у Тредиаковского – манеру безбоязненно смешивать стили и употреблять редкие слова. Но Державина нельзя назвать последователем ни каждого из них по отдельности, ни всех вместе взятых. Он, по собственному выражению, в 1779 г. «избрал свой совсем особый путь», начал вырабатывать собственную поэтическую манеру, подчеркнуто индивидуальный стиль, служащий целям непосредственного самовыражения.

Державин отказался от обязательного, казалось бы, принципа соответствия стиля и жанра, то есть от того, чтобы о серьезных вещах говорить серьезно и без шуточек, о возвышенных предметах писать высоким слогом, о низменных – грубым и т. д. У него все как будто перемешалось. Знаменитая ода «Фелица» (1782), обращенная к Екатерине II, является одновременно и похвальной одой, и сатирой: поэт похвалил императрицу и посмеялся над ее вельможами. При этом он не превознес монархиню до небес, как это сделали бы Ломоносов и Петров, а прославил ее человеческие, житейски конкретные добродетели – например, ее воздержанность в пище и любовь к пешим прогулкам, что было чистою правдой, поскольку императрица заботилась о своей фигуре. А вельмож он не обличил и не покрыл вечным позором, как это сделал бы последовательный сатирик, а с добродушной шутливостью и даже сочувствием изобразил их человеческие слабости, от которых и себя не считал свободным: «Таков, Фелица, я развратен! / Но на меня весь свет похож…» Державин в своих стихах легко переходит от восторга к шуткам, от подавляющего страха смерти – к житейским удовольствиям, и все это зачастую в рамках одного стихотворения. В подобных вещах он позднее усматривал свои права на поэтическое бессмертие:

Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.

(«Памятник», 1795)

В стихах Державина нашлось место его личным пристрастиям и даже причудам, перипетиям его служебной деятельности, женам (он был дважды женат), друзьям и соседям. Они изобилуют живописными подробностями в описаниях природы, домашнего быта и застолий, нравов его удивительных современников, вроде Г. А. Потемкина и А. В. Суворова, и т. п. С полным правом Державин заметил однажды, что книга его стихотворений «…может быть потомству памятником дел, обычаев и нравов его времени, и <…> все его сочинения ничто как картина века Екатерины».

Поэзия Державина по-настоящему автобиографическая, в ней вся его жизнь как поэта и государственного деятеля, его волнения и заботы, вера и моральные принципы. Чего в ней нет, так это тонких интимных переживаний, которые можно доверить только близкому человеку. Державин весь на виду, ему нечего и незачем скрывать: «Брось, мудрец, на гроб мой камень, / Если ты не человек» («Признание», 1808).

Интимную внутреннюю жизнь в русской лирике открыли его младшие современники, в творчестве которых отразилось мироощущение эпохи сентиментализма. М. Н. Муравьев и Н. М. Карамзин выражали чувства и мысли, о которых нет надобности громко вещать всему миру: лучше говорить о них тихо, вполголоса, в узком кругу избранных – просвещенных и понимающих друг друга с полуслова людей. Так, Муравьев, подобно Державину, поэтизирует частную жизнь, но сосредоточен он не на быте, а на «жизни души», устремленной к идеалам добра и красоты и унывающей от собственного несовершенства. Творчество для Муравьева – опыт самовоспитания, установления гармонии между идеалом и действительностью. Его «чувства» неотделимы от размышления, восторженность и разочарованность умеряются иронией, самоуглубленность – признанием прав «общества» над человеком (об этом идет речь, например, в его «Послании о легком стихотворении к А. М. Бр<янчининову>», 1783). Карамзин в форму доверительной беседы с другом или «милыми женщинами» облекает свои скептические мысли о политике и природе человека, при этом как бы утешая читателя и сам рассчитывая на утешение. Самоуглубленность, готовность к сочувствию несчастным, эмоциональная умеренность, утонченный вкус, внимание к нюансам внутренней жизни человека, подверженного сомнениям, разочарованиям и беспричинному унынию, меланхолия и полный грустной иронии взгляд на себя и окружающую действительность – все это в разной степени свойственно сочинениям чувствительных авторов нового поколения (в первую очередь – прозе и поэзии Карамзина). Сентиментальная лирика рубежа XVIII–XIX вв. – это пролог элегической поэзии В. А. Жуковского и К. Н. Батюшкова и в целом психологической лирики пушкинского времени (сильно, впрочем, раздвинувшей узкий спектр «чувств и мыслей» сентиментальных авторов).

Поэзия XVIII в. стала фундаментом классической русской литературы XIX в., целый ряд ее специфических особенностей проявился еще тогда – когда «наше стихотворство только лишь начиналось». Поэтов XVIII в. и их произведения хорошо знали Пушкин и писатели его времени, они были их законным достоянием, предметом восхищения или насмешек, придирчивых или взвешенных суждений, но не безразличного и равнодушного отношения. В неразличимую массу полузабытых авторов они для них не сливались, как для читающей публики к концу XIX в. Но вскоре эта поэзия была как бы заново открыта писателями, критиками и учеными XX в., обнаружившими в ней немало для себя ценного и интересного. Русская поэзия XVIII в., особенно лирическая поэзия, и по сей день способна производить впечатление даже на мало подготовленного читателя, обладает неким особенным и непреходящим обаянием. Причина этого, вероятно, в том, что и среди наших первых стихотворцев были истинные поэты, время над которыми почти не властно, поскольку «пиит в человечестве есть нечто редкое».

В. Л. Коровин

. «Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских». Харитон Макентин – анаграмма имени Антиох Кантемир.

Стихотворное переложение политического воспитательного романа Франсуа Фенелона (1651–1715) «Приключения Телемака», в котором рассказывается о странствиях сына Одиссея (Тилемаха). Пушкин заметил, что «мысль <Тредиаковского> перевести его стихами и самый выбор стиха доказывают необыкновенное чувство изящного».

Сборник – Русская поэзия XVIII века
В книгу включены избранные стихотворения русских поэтов XVIII века: А. Кантемира, В. Тредиаковского, М. Ломоносова, А. Сумарокова, М. Хераскова, Г. Державина и др.
Для среднего и старшего школьного возраста.
Содержание:
Русская поэзия XVIII века 1

6
8
12
16
17
18
29
29
31
32
36
37
38
39
40
41
45
В начале XVIII столетия Россия пережила мощный общенациональный подъем. Уходила в прошлое старая, патриархально-боярская Русь. Перед мужающей “с гением Петра” молодой Россией развертывались заманчивые дали будущего процветания. Укреплялась экономика, развивалась промышленность, ширилась торговля. Благодаря военным победам Россия вышла к морю и, построив флот, превратилась в морскую державу. Ею овладел пафос коренного преобразования. На глазах одного поколения вырастали новые города, менялся облик людей. “Обмирщалась”, становилась более светской духовная культура. На этой почве открылся простор для успехов науки, искусства, просвещения. “Россия, – писал Пушкин, – вошла в Европу, как спущенный корабль, – при стуке топора и при громе пушек. Но войны, предпринятые Петром Великим, были благодетельны и плодотворны. Успех народного преобразования был следствием Полтавской битвы, и европейское просвещение причалило к берегам завоеванной Невы”. Энергия разрушения, “расщепления” старых устоев превращалась в энергию созидания нового европейского государства; были разбужены дремавшие силы народа. Люди петровского времени ощущали свою причастность к большим историческим событиям, прозревая в просвещенном и сильном государстве свое собственное благополучие.
“Россия, – по словам Гоголя, – вдруг облеклась в государственное величие, заговорила громами и блеснула отблеском европейских наук. Все в молодом государстве пришло в восторг… Восторг этот отразился в нашей поэзии, или лучше – он создал ее. Вот почему поэзия с первого стихотворения, появившегося в печати, приняла у нас торжествующее выражение, стремясь высказать в одно и то же время восхищение от света, внесенного в Россию, изумление от великого поприща, ей предстоящего… С этих пор стремление к свету стало нашим элементом, шестым чувством русского человека, и оно-то дало ход нашей нынешней поэзии, внеся новое, светоносное начало…”
Поэзии XVIII века была свойственна та же стремительность в усвоении европейской культуры, то же прославление государства и олицетворяющего его монарха, то же презрение к врагам просвещения, какими была наполнена бурная, энергичная и деятельно-кипучая эпоха – эпоха “великих викторий” и свершающихся перемен во всех областях жизни огромного государства.
Наибольшее воздействие на отечественную поэзию и литературу оказали идеология и творческая практика Просвещения. Русское просветительство формировалось в борьбе с деспотизмом монархии и крепостным правом.
С реформ Петра I начинается новый этап в просвещении России, и семена просветительских идей падают на живительную почву. Русские поэты полны заботой о просвещении отечества, они прославляют науки, искусства и, начиная с А. Кантемира, сатирическим смехом поражают невежественную часть дворянства и духовенства. При этом само просвещение понимается достаточно широко и глубоко – как внедрение прогрессивных идей и высоких нравственных понятий в сознание людей, в их жизнь. Просветительские идеи наполняются вполне конкретным смыслом. Они означают поддержку экономическим и политическим начинаниям Петра I, которые в ту пору служили интересам всей нации, хотя воспользовалось ими прежде всего дворянство.
В Петре русские поэты видели просвещенного монарха, пекущегося о величии всего отечества, всей нации без различия сословий. Петр, просвещенное русское государство, идеальный гражданин, который разделял идеи Петра и нес в себе частицу его преобразовательского огня, стали ведущими героями поэзии XVIII века. Так складывалось искусство русского классицизма с его идеалом разумности и державной организованности бытия.
Мир, как его понимали философы и писатели начала и середины XVIII века, состоял из разных сторон бытия, которые выстраивались в единое целое строго иерархично. Государственная служба, например, занимала более высокую ступень в общественном признании, чем поэтическая деятельность, но обе, однако, считались необходимыми для блага отечества: первая внушала дворянину разумные представления о гражданском долге, вторая воспитывала его чувства. По убеждению мыслителей XVIII века, истинно просвещенное государство исключает противоречия и сама иерархия в нем – знак стройного порядка и гармонии.
В литературе иерархия, свойственная сословному государству, выразилась в резком размежевании жанров, узаконенном эстетикой и практикой классицизма.
В согласии с такими взглядами интересы просвещенного государства объявлялись высшей ценностью, интересы частного человека – второстепенными. Разум, воля, развитое чувство общественного долга, поставленные на службу государству, были возвышены классицизмом, ибо только с их помощью частный человек мог стать полезным слугою отечества, истинным его гражданином.
Классицизм утверждал превосходство общественного над личным, разума – над чувством, “большого” мира государственных забот – над миром “малым”, домашним, порядка – над хаосом, цивилизации – над природой.
Все было расчислено. За “высокими” жанрами закреплялось изображение государственной жизни, исторических событий, героических деяний монархов, полководцев, мифологических божеств. Изображению частной жизни – личному, интимному, бытовому – отводились “средние” и “низкие” жанры. Вследствие этого человек не мог быть раскрыт искусством классицизма во всей своей сложности и противоречивости, в полноте связей с жизнью, с реальным бытием, в котором он формировался и складывался как личность.
Гражданская тема неизбежно облекалась в торжественную, похвальную, философскую оду, трагедию или героическую поэму; личная – выражалась в элегиях, посланиях, стансах, песнях; быт – в баснях, былях, сказках, комедиях. Соответственно жанру избирались и стилистические средства: книжная лексика преобладала в одах, трагедиях; разговорно-литературная (с ограниченным допуском как церковнославянизмов, так и простонародных речений) – в элегиях, посланиях, а просторечие допускалось лишь в басни, комедии и другие “низкие” жанры. Ломоносов реформой в области языка художественной литературы ввел в употребление теорию “трех штилей”, упорядочив сложившуюся стилистическую и жанровую системы. Это имело глубоко прогрессивное значение, так как способствовало освоению русской поэзией разнообразных явлений жизни.
На удовлетворение той же назревшей потребности была направлена и реформа отечественного стихосложения, произведенная теоретическими и практическими усилиями М. Ломоносова и В. Тредиаковского. Чуждая духу русского языка силлабика сменилась силлабо-тоникой, переход к которой возвращал стих в лоно русской разговорной речи. Если раньше, в XVI–XVII веках, стройность и протяженность поэтического ритма обеспечивалась строго определенным количеством слогов в строке, а сами строки располагались двустишиями, скрепленными рифмой (“краесловием”), то теперь к этому “показателю” было добавлено и равное число ударений. На смену количественному подходу пришел качественный. Стих укрепился, подтянулся, стал живее и музыкальнее – ведь наш язык отличается подвижностью, непредсказуемостью ударений. Стих, сдерживаемый берегами равного числа слогов, свободно колебался в этих пределах. Так возникло подвижное равновесие отечественного стиха, ставшее основою торжества новых размеров, особенно ямба, усовершенствовать который до классически идеального предстояло Пушкину.
Основание монументального искусства русского классицизма заложили поэты А. Кантемир, В. Тредиаковский, М. Ломоносов и А. Сумароков.
В одах Ломоносов воспевал Петра и его деятельность. Обращаясь к императрицам, поэт давал им “уроки”, как продолжать дело Петра. Одновременно в одах вставал образ самого поэта – ревностного патриота-гражданина, активного и деятельного поборника просвещения, преследующего одну цель – благо отечества.
2.3.4.5.6.7.8.9.10.11.12.13.14.15.16.17.18.19.20.