Во имя красоты. А.К. Толстой. Сатирические и юмористические стихотворения Сатирические произведения алексея константиновича толстого

Лекция 34 А.К. Толстой. Жизнь и творчество. Основные темы, мотивы и образы поэзии.

Русская литература дала миру трех писателей с фамилией Толстой:

ü Если говорить о творчестве А.К.Толстого, то скорее всего подавляющее большинство жителей нашей страны не вспомнит ни одного произведения этого великого человека (и это конечно очень грустно).

А ведь А.К. – великий русский поэт, писатель, драматург, член-корреспондент Петербургской академии наук. По его произведениям в ХХ веке было снято 11 художественных фильмов в России, Италии, Польше, Испании. Его театральные пьесы с успехом шли не только в России, но и в Европе. На его стихи в разное время было создано более 70 музыкальных произведений. Музыку к стихотворениям Толстого писали такие выдающиеся русские композиторы, как Римский-Корсаков, Мусоргский, Балакирев, Рахманинов, Чайковский, а также венгерский композитор Ф.Лист. Никто из поэтов не может похвастаться таким достижением.

Через полвека после смерти великого поэта последний классик русской литературы И. Бунин написал: «Гр. А. К. Толстой есть один из самых замечательных русских людей и писателей, еще и доселе недостаточно оцененный, недостаточно понятый и уже забываемый».

Толстой Алексей Константинович

(1817-1875)

Дата	Факты биографии	Творчество
24 августа 1817 г.	Родился в Санкт-Петербурге. По отцовской линии принадлежал к древнему дворянскому роду Толстых (государственные деятели, военачальники, деятели искусства, Л.Н.Толстой – троюродный брат). Мать - Анна Алексеевна Перовская - происходила из рода Разумовских (последний украинский гетман Кирилл Разумовский, государственный деятель екатерининских времен, доводился ей родным дедом). После рождения сына супруги разошлись, мать увезла его в Малороссию, к своему брату А.А. Перовскому, он и занялся воспитанием будущего поэта, всячески поощряя его художественные склонности, и специально для него сочинил известную сказку «Черная курица, или Подземные жители»
	Мать и дядя перевезли мальчика Санкт-Петербург, где он был избран в число товарищей для игр наследника престола, будущего императора Александра II
	Алексей Толстой был зачислен «студентом» в Московский архив Министерства иностранных дел.
1834-1861	Толстой на государственной службе (коллежский секретарь, в 1843 получил придворный чин камер-юнкера, в 1851 - церемониймейстера (5-й класс), в 1856, в день коронации Александра II, был назначен флигель-адьютантом). Закончил службу статским советником (полковник).
конец 1830-х - начало 1840-х	Написаны (на французском языке) два фантастических рассказа	«Семейство вурдалака», «Встреча через триста лет».
Май 1841	Толстой дебютировал не как поэт, а как писатель. Впервые выступил в печати, издав отдельной книгой, под псевдонимом «Краснорогский» (от названия имения Красный Рог), фантастическую повесть	повесть на вампирскую тему «Упырь»
1850-1851	Толстой влюбился в жену конногвардейского полковника Софью Андреевну Миллер (урождённая Бахметева, 1827-1892). Брак их был официально оформлен только в 1863 году, так как ему препятствовали, с одной стороны, муж Софьи Андреевны, не дававший ей развода, а с другой - мать Толстого, недоброжелательно относившаяся к ней.
	Начал публиковать свои лирические стихотворения(писал с 6 лет).	При жизни вышел только один сборник стихотворений в 1867 году
	Добившись отставки, А.Толстой посвящает себя литературе, семье, охоте, деревне. Жил в усадьбе «Пустынька» на берегу реки Тосны под Санкт-Петербургом
1862-1963	Высшее достижение Толстого в прозе. Исторический роман в «вальтерскоттовском» духе об эпохе опричнины Ивана Грозного. Современной критикой роман воспринят не был, но пользовался огромной популярностью у читателей.	роман «Князь Серебряный (опубликован в 1963 г.)
1860-1870гг.	Увлечен драматургией (пишет театральные пьесы). Много времени проводил в Европе (Италия, Германия, Франция,Англия). Широкое, в т.ч. и европейское признание он получил благодаря трилогии. Главная тема - трагедия власти, и не только власти самодержавных царей, но и власти человека над действительностью, над собственной участью.	Печатался в журналах «Современник», «Русский вестник», «Вестник Европы» и др. Драматическая трилогия «Смерть Иоанна Грозного» (1866), «Царь Федор Иоаннович» (1868) и «Царь Борис» (1870).
28 сентября 1875	Во время очередного сильнейшего приступа головной боли, Алексей Константинович Толстой ошибся и ввёл себе слишком большую дозу морфия (которым лечился по предписанию врача), что привело к смерти писателя.

Основные темы, жанры и образы в творчестве А.К.Толстого

Тема любви

Тема любви занимала большое место в творчестве Толстого. В любви Толстой видел основное начало жизни. Любовь пробуждает в человеке творческую энергию. Самое ценное в любви - родство душ, духовная близость, которую не в силах ослабить расстояние. Через всю любовную лирику поэта проходит образ любящей духовно богатой женщины .

Основным жанром любовной лирики Толстого стали стихотворения романсового типа

С1851 года все стихотворения были посвящены одной женщине Софье Андреевне Миллер, которая впоследствии стала его женой, она была единственной на всю жизнь любовью А.Толстого, его музой и первым строгим критиком. Вся любовная лирика А.Толстого с 1851 года посвящена ей.

Стихотворение "Средь шумного бала", благодаря музыке Чайковского, превратилось в знаменитый романс, который был очень популярен и в XIX, и в XX веках.

Тема природы

Многие произведения А. К. Толстого строятся на описании своих родных мест, своей Родины, вскормившей и вырастившей поэта. В нем очень сильна любовь ко всему «земному», к окружающей природе, он тонко ощущает её красоту. В лирике Толстого преобладают стихотворения пейзажного типа.

В конце 50-60 годов в произведениях поэта появляются восторженные, народно-песенные мотивы. Отличительной чертой лирики Толстого становится фольклорность.

Особенно привлекательна для Толстого весенняя пора, расцветающие и оживающие поля, луга, леса. Любимым образом природы в поэзии Толстого является «веселый месяц май». Весеннее возрождение природы исцеляет поэта от противоречий, душевных терзаний и придает его голосу нотки оптимизма:

В стихотворении «Край ты мой, родимый край» Родина у поэта ассоциируется с величием степных скакунов, с их безумными скачками на полях. Гармоничное слияние этих величественных животных с окружающей природой, создают у читателя образы безграничной свободы и необъятных просторов родного края.

В природе Толстой видит не только неумирающую красоту и врачующую истерзанный дух современного человека силу, но и образ многострадальной Родины. Пейзажные стихотворения легко включают в себя раздумья о родной земле, о битвах за независимость страны, о единстве славянского мира. («Ой стоги, стоги»)

Основной жанр : пейзаж (включающий философские раздумья

Основные образы: весенний месяц май, образ многострадальной Родины, образы безграничной свободы и необъятных просторов родного края.

Особенность: фольклорность, народность поэзии Толстого (стихотворения в стиле народных песен).

Многие лирические стихотворения, в которых поэт воспевал природу, положены на музыку великими композиторами. Чайковский высоко ценил простые, но глубоко волнующие произведения поэта и считал их необыкновенно музыкальными.

Сатира и юмор

Юмор и сатира всегда были частью натуры А.К. Толстого. Веселые розыгрыши, шутки, проделки молодого Толстого и его двоюродных братьев Алексея и Владимира Жемчужниковых были известны на весь Петербург. Особенно доставалось государственным чиновникам высшего ранга. Жалобы.

Позже Толстой стал одним из создателей образа Козьмы Пруткова – самодовольного, глупого чиновника, начисто лишенного литературного дара. Толстой и Жемчужниковы составили биографию вымышленного горе-литератора, выдумали место работы, знакомые художники написали портрет Пруткова.

От имени Козьмы Пруткова они писали и стихи, и пьески, и афоризмы, и исторические анекдоты, высмеивая в них явления окружающей действительности и литературы. Многие верили, что такой писатель действительно существует.

Афоризмы Пруткова пошли в народ.

Сатирические его стихотворения пользовались большим успехом. Любимыми сатирическими жанрами А.К.Толстого были: пародии, послания, эпиграммы.

Сатира Толстого поражала своей смелостью и озорством.Свои сатирические стрелы он направлял и на нигилистов («Послание к М.Н.Лонгинову о дарвинизме», баллада «Порой веселой мая…» и др.), и на государственный порядок («Сон Попова»), и на цензуру, и мракобесие чиновников, и даже на самую русскую историю («История государства Российского от Гостомысла до Тимашева»).

Самым известным произведением данной тематики является сатирическое обозрение «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» (1868). В 83 четверостишиях изложена вся история России (1000 лет) с призвания варягов до правления Александра II. А.К. дает меткие характеристики русским князьям и царям, описывая их попытки улучшить жизнь на Руси. А заканчивается каждый период словами:

Земля наша богата

Порядка ж снова нет.

Тема истории России

Основные жанры: баллады, былины, поэмы, трагедии . В этих произведениях развернута целая поэтическая концепция русской истории.

Историю России Толстой делил на два периода: домонгольский (Киевская Русь) и послемонгольский (Московская Русь).

Первый период он идеализировал. По его убеждению, в древности Русь была близка к рыцарской Европе и воплощала высший тип культуры, разумного общественного уст­ройства и свободного проявления достойной личности. На Руси не было рабства, существовало народовластие в форме веча, не было деспотизма и жестокости в управлении страной, князья относились с уважением к личному достоинству и свободе граждан, русский народ отличался высокой нравственностью и религиозностью. Высок был и международный престиж Руси.

Баллады и поэмы Толстого, рисующие образы Древней Руси, пронизаны лиризмом, они передают страстную мечту поэта о духовной независимости, восхищение цельными героическими натурами, запечатленными народной эпической поэзией. В балладах «Илья Муромец», «Сватовство», «Алеша Попович», «Боривой» образы легендарных героев и исторические сюжеты иллюстрируют мысль автора, воплощают его идеальные представления о Руси.

Монголо-татарское нашествие повернуло течение истории вспять. С 14 века на смену вольностям, всеобщему согласию и открытости Киевской Руси и Великого Новгорода приходят холопство, тирания и национальная замкнутость России Московской, объясняемые тяжким наследием татарского ига. Устанавливается рабство в виде крепостного права, уничтожено народовластие и гарантии свободы и чести, возникают самодержавие и деспотизм, жестокость, моральное разложение населения.

Все эти процессы он относил в первую очередь к периоду правления Ивана III, Ивана Грозного, Петра Великого.

XIX век Толстой воспринимал как прямое продолжение позорного «московского периода» нашей истории. Поэтому критике со стороны поэта подвергались и современные российские порядки.

Основные образы поэзии

Образы народных героев (Илья Муромец, Боривой, Алеша Попович) и правителей (князь Владимир, Иван Грозный, Петр I)

Любимым жанром поэта была баллада

Наиболее распространенный в творчестве Толстого литературный образ – это образ Ивана Грозного (во многих произведениях- баллады «Василий Шибанов», «Князь Михайло Репнин», роман «Князь Серебряный», трагедия «Смерть Иоанна Грозного»). Эпоха правления этого царя - это яркий пример «московщины»: казни неугодных, бессмысленная жестокость, разорение страны царскими опричниками, закрепощение крестьян. Кровь стынет в венах, когда читаешь строки из баллады «Василий Шибанов» о том, как слуга сбежавшего в Литву князя Курбского привозит Ивану Грозному послание от хозяина.

Для А. Толстого была характерна личная независимость, честность, неподкупность, благородство. Ему были чужды карьеризм, приспособленчество и высказывание мыслей, противных его убеждениям. Поэт всегда честно говорил в глаза царю. Он осуждал державный курс русской бюрократии и искал идеал в истоках русской демократии древнего Новгорода. Кроме того, он решительно не принимал и русский радикализм революционеров-демократов, находясь вне обоих станов.

Ретроград, монархист, реакционер – такими эпитетами награждали Толстого сторонники революционного пути: Некрасов, Салтыков-Щедрин, Чернышевский. А в советское время великий поэт был низведен до положения второстепенного поэта (мало издавался, не изучался в курсе литературы). Но как ни старались предать забвению имя Толстого, влияние его творчества на развитие русской культуры оказалось огромно (литература – стал предтечей русского символизма, кино -11 фильмов, театр – трагедии прославили русскую драматургию, музыка -70 произведений, живопись – картины, философия- взгляды Толстого стали основой для философской концепции В.Соловьева).

Примите так!"

Тут едок стал и даже горче перца

Злодея вид.

Добра за зло испорченное сердце

Ах! не простит.

Высокий дух посредственность тревожит,

Тьме страшен свет.

Портрет еще простить убийца может,

Аренду ж - нет.

Зажглась в злодее зависти отрава

Так горячо,

Что, лишь надел мерзавец Станислава

Через плечо,-

Он окунул со злобою безбожной

Кинжал свой в яд

И, к Деларю подкравшись осторожно,-

Хвать друга в зад!

Тот на пол лег, не в силах в страшных болях

На кресло сесть.

Меж тем злодей, отняв на антресолях

У Дуни честь,-

Бежал в Тамбов, где был, как губернатор,

Весьма любим.

Потом в Москве, как ревностный сенатор,

Был всеми чтим.

Потом он членом сделался совета

В короткий срок...

Какой пример для нас являет это,

Какой урок!

x x x

НАДПИСИ НА СТИХОТВОРЕНИЯХ

А. С. ПУШКИНА

ПОДРАЖАНИЕ

("Я видел смерть: она сидела...")

. . . . . . . . . . . .

Прости, печальный мир, где темная стезя

Над бездной для меня лежала,

Где жизнь меня не утешала,

Где я любил, где мне любить нельзя!

Небес лазурная завеса,

Любимые холмы, ручья веселый глас,

Ты, утро - вдохновенья час,

Вы, тени мирные таинственного леса,

И всe - прости в последний раз!

Ты притворяешься, повеса,

Ты знаешь, баловень, дорогу на Парнас.

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

. . . . . . . . . . . .

Приди, меня мертвит любовь!

В молчанье благосклонной ночи

Явись, волшебница! Пускай увижу вновь

Под грозным кивером твои небесны очи,

И плащ, и пояс боевой,

И бранной обувью украшенные ноги...

Не медли, поспешай, прелестный воин мой,

Приди, я жду тебя: здоровья дар благой

Мне снова ниспослали боги,

А с ним и сладкие тревоги

Любви таинственной и шалости младой.

По мне же, вид являет мерзкий

В одежде дева офицерской.

ИЗ ПИСЬМА

Есть в России город Луга

Петербургского округа.

Хуже б не было сего

Городишки на примете,

Если б не было на свете

Новоржева моего.

Город есть еще один,

Называется он Мглин,

Мил евреям и коровам,

Стоит Луги с Новоржевым.

ДОРИДЕ

Я верю: я любим; для сердца нужно верить.

Нет, милая моя не может лицемерить;

Все непритворно в ней: желаний томный жар,

Стыдливость робкая-харит бесценный дар,

Нарядов и речей приятная небрежность

И ласковых имен младенческая нежность.

Томительна харит повсюду неизбежность.

ВИНОГРАД

. . . . . . . . .

Краса моей долины злачной,

Отрада осени златой,

Продолговатый и прозрачный,

Как персты девы молодой.

Мне кажется, тому немалая досада,

Чей можно перст сравнить со гроздом винограда.

ЖЕЛАНИЕ

("Кто видел край, где роскошью природы...")

. . . . . . . . . . . . .

И там, где мирт шумит над тихой урной,

Увижу ль вновь, сквозь темные леса,

И своды скал, и моря блеск лазурный,

И ясные, как радость, небеса?

Утихнут ли волненья жизни бурной?

Минувших лет воскреснет ли краса?

Приду ли вновь под сладостные тени

Душой заснуть на лоне мирной лени?..

Пятьсот рублей я наложил бы пени

За урну, лень и миртовы леса.

На странице, где помещено обращенное к Е. А.

Баратынскому четверостишие "Я жду обещанной тетради...".

Толстой написал:

Вакх, Лель, хариты, томны урны,

Проказники, повесы, шалуны,

Цевницы, лиры, лень, Авзонии сыны,

Камены, музы, грации лазурны,

Питомцы, баловни луны,

Наперсники пиров, любимцы Цитереи

И прочие небрежные лакеи.

АКВИЛОН

Зачем ты, грозный аквилон,

Тростник болотный долу клонишь?

Зачем на дальний небосклон

Ты облако столь гневно гонишь?

. . . . . . . . . .

Как не наскучило вам всем

Пустое спрашивать у бури?

Пристали все: зачем, зачем?-

Затем, что то - в моей натуре!

ПРОРОК

. . . . . . . . . . . .

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей!"

Вот эту штуку, пью ли, ем ли,

Всегда люблю я, ей-же-ей!

ЗОЛОТО И БУЛАТ

Все мое,- сказало злато;

Все мое,- сказал булат;

Все куплю,- сказало злато;

Все возьму,- сказал булат.

Ну, так что ж?- сказало злато;

Ничего!- сказал булат.

Так ступай!- сказало злато;

И пойду!- сказал булат.

В. С. ФИЛИМОНОВУ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ

ПОЭМЫ ЕГО "ДУРАЦКИЙ КОЛПАК"

. . . . . . . . . .

Итак, в знак мирного привета,

Снимая шляпу, бью челом,

Узнав философа-поэта

Под осторожным колпаком.

Сей Филимонов, помню это,

И в наш ходил когда-то дом:

Толстяк, исполненный привета,

С румяным ласковым лицом.

АНЧАР

А князь тем ядом напитал

Свои послушливые стрелы

И с ними гибель разослал

К соседям в чуждые пределы,

Тургенев, ныне поседелый,

Нам это, взвизгивая смело,

В задорной юности читал.

ОТВЕТ

. . . . . . . . . . .

С тоской невольной, с восхищеньем

Я перечитываю вас

И восклицаю с нетерпеньем:

Пора! В Москву, в Москву сейчас!

Ни муз, ни Пресни, ни харит.

Когда бы не было тут Пресни,

От муз с харитами хоть тресни.

ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.

Дева печально сидит, праздный держа черепок.

Чудо! не сякнет водэ, изливаясь из урны разбитой:

Дева над вечной струей вечно печальна сидит.

Чуда не вижу я тут. Генерал-лейтенант Захаржевский,

В урне той дно просверлив, воду провел чрез нее.

x x x

ПРИМЕЧАНИЯ

САТИРИЧЕСКИЕ И ЮМОРИСТИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Благоразумие. - Последняя строфа написана несколько позже. Синклит - собрание высших сановников. По-австрийски. - Намек на враждебную по отношению к России позицию, занятую во время Крымской войны Австрией, которая до этого считалась ее верным союзником.

[А.М.Жемчужникову] "Вхожу в твой кабинет...". - Обращено к двоюродному брату Толстого, поэту Алексею Жемчужникову (1821 - 1908), одному из создателей Козьмы Пруткова.

[К.К.Павловой] "Прошу простить великодушно...". - Павлова К.К. (1807-1893) - поэтесса и переводчица. С конца 50-х годов жила за границей. Толстой познакомился с нею в 1861 г. В их письмах много шуточных стихотворений Павлова перевела на немецкий язык "Дон Жуана", "Смерть Иоанна Грозного", "Царя Федора Иоанновича" и ряд стихотворений Толстого. В борьбе суровой с жизнью душной - начало пародии Толстого на поэму И.С.Аксакова "Бродяга". Сребролукий - бог Аполлон (греч. миф.). Фебов синклит - собрание людей искусства (Феб - второе имя Аполлона, который считался покровителем искусств).

Бунт в Ватикане. - В этом стихотворении, написанном в Риме, высмеивается лицемерие и ханжество главы католической церкви. Толстой вышучивает также воинственные замыслы и претензии папы римского на сохранение его светской власти. Приап (греч. миф.) - бог плодородия, садов и полей, покровитель чувственных наслаждений. Антонелли Д. (1806-1886) - кардинал, глава государственного совета Папской области. Casta diva - пречистая дева; ария из оперы итальянского композитора В.Беллини "Норма"; возможно, впрочем, что речь идет о каком-то католическом песнопении. Мероде Ф.-К. (1820-1874) - военный министр Папской области.

[Б.М.Маркевичу] "Ты, что в красе своей румяной...". - Б.М.Маркевич (1822-1884) - реакционный писатель и публицист, сотрудник изданий Каткова, приятель Толстого, который, однако, не разделял многих взглядов Маркевича. Взяв на себя корректуру сборника стихотворений Толстого, Маркевич небрежно отнесся к этой работе и пропустил много ошибок. Алкивиад (451 - 404 до н.э.) - афинский политический деятель и полководец; наряду с незаурядными способностями отличался легкомыслием, себялюбием и т.п. Бутков В.П. (1814-1881) - государственный секретарь. В конце 50-х годов Маркевич служил в Государственной канцелярии под его начальством. С изнеможением в кости - строка из стихотворения Ф.И.Тютчева "Как птичка раннею зарей...". Ксантиппость. - Ксантиппа - жена древнегреческого философа Сократа, которая, по преданию, отличалась сварливым и злым характером; имя ее стало нарицательным.

[Д.А.Толстому] "Бисмарк, сидючи в Берлине...". - Надпись на сборнике стихотворений, подаренном министру народного просвещения Д.А.Толстому. С поэтом Н.Ф.Щербиной (1821 - 1869) А.К.Толстой был в эти годы в приятельских отношениях. О чем он просил Д.А.Толстого - неизвестно. В первых строках речь идет о международной обстановке после разгрома Австрии Пруссией в 1866 г. Бонапарт - Наполеон III.

[Ф.К.Мейендорфу] "Барон, тебе, делившему...". - Надпись на сборнике стихотворений 1867 г. Мейендорф Ф.К. (ум. в 1870 г.) - русский дипломат. Толстой встречался с ним в Риме в начале 1866 г. Тебе, переломившему // Копье с святым отцом. - Имеется в виду резкое столкновение Мейендорфа, занимавшего до 1866 г. должность старшего секретаря русской миссии в Ватикане и фактически исполнявшего обязанности посла, с папой Пием IX в декабре 1865 г. Это столкновение послужило поводом для разрыва дипломатических отношений между русским правительством и Ватиканом.

История государства Российского от Гостомысла до Тимашева. - Сам Толстой, упоминая о своем произведении в письмах, каждый раз называл его иначе: "L"histoire de Russia", "L"histoire de Russie jusqu"a Тимашев", "История России", "Сокращенная русская история", "История государства Российского от Гостомысла до Тимашева". Почти все заглавия в письмах Толстого явно сокращенные, а потому мы остановились на последнем, в котором ощущается как фон "История Государства Российского" Карамзина. Весьма вероятно, что сатира не имела окончательно установленного поэтом заглавия. Существует, впрочем, другая точка зрения на этот счет, которая основывается на свидетельстве В.М.Жемчужникова и согласно которой сатира должна быть озаглавлена "Сокращенная русская история от Гостомысла до Тимашева" (см.: А.Бабореко. Новые сведения о стихотворениях А.К.Толстого. - В журн.: "Русская литература", 1959, Э 3, с. 200-201).

Сразу после написания "История" стала распространяться в списках и приобрела большую популярность. Редактор журнала "Русская старина" М.И.Семевский хотел опубликовать ее тотчас же после смерти Толстого, но натолкнулся на цензурные препятствия. Ему удалось это сделать лишь в 1883 г. Возможно, что замысел сатиры Толстого возник не без воздействия двух стихотворений, напечатанных в известном сборнике "Русская потаенная литература XIX столетия" (Лондон, 1861): "Сказка" и "Когда наш Новгород Великий...". Вот начало второго из них (до "Русской потаенной литературы" оно появилось в 4-й книжке "Голосов из России" - Лондон, 1857):

Когда наш Новгород Великий

Отправил за море послов,

Чтобы просить у них владыки

Для буйных вольницы голов,

Он с откровенностию странной

Велел сказать чужим князьям:

"Наш край богатый и пространный,

Да не дался порядок нам!"*

* Толстой хорошо знал издания революционной эмиграции. Композитор М.М.Ипполитов-Иванов, посетивший Красный Рог через несколько лет после смерти поэта, писал в своих воспоминаниях, что "в библиотеке А.К. оказались почти все заграничные издания Бакунина, Герцена, весь "Колокол" и почти все журналы с пометками и замечаниями А.К.".

Гостомысл - легендарный новгородский посадник (правитель города) или князь, по совету которого, как сообщает летопись, новгородцы пригласили якобы варяжских князей. Тимашев - см. вступит. статью (И.Г.Ямпольский. А.К.Толстой). Иордан - река в Палестине, в которой, по евангельскому рассказу, крестился Иисус Христос. Имярек - по имени. В официальных бумагах это слово указывало место, где нужно вставить чье-нибудь имя. Трезвонить лишь горазд. - Речь идет о религиозности Федора, мало занимавшегося государственными делами. Паки - опять, снова. Но был ли уговор - то есть были ли взяты у Михаила Романова при его вступлении на престол какие-нибудь обязательства, ограничивавшие его власть. Madame, при вас на диво и т.д. - Желая прослыть просвещенной монархиней, "философом на троне", Екатерина II вступила в переписку с французскими мыслителями. Она добилась того, что ее хвалили. Но все их советы относительно насущных политических и социальных преобразований в России остались, разумеется, втуне. Дидерот - Д.Дидро. Мальтийский кавалер. - Павел I был гроссмейстером духовного ордена мальтийских рыцарей. Louis le Desire (Людовик Желанный) - прозвище, данное роялистами Людовику XVIII (1755-1824), возведенному на французский престол при содействии Александра I. Veillot - барон И.О.Велио (1830-1899), директор почтового департамента министерства внутренних дел в 1868-1880 гг.; имя его неоднократно встречается в письмах и стихах Толстого; поэт негодовал на него за перлюстрацию (тайный просмотр) корреспонденции и высмеивал за плохую работу почты. Столбец - свиток, старинная рукопись. Зело - очень. Водвори - водворил. Аз - я. Не дописах поспешно и т.д. - Ср. с текстом летописи: "Такоже и аз худый, недостойный и многогрешный раб божий Лаврентий мних... И ныне, господа отци и братья, оже ся где буду описал, или переписал, или не дописал, чтите исправливая бога для, а не клените".

"Стасюлевич и Маркевич...". - Стасюлевич М.М. (1826-1911) - историк и публицист, редактор либерального журнала "Вестник Европы", сторонник реальной системы образования. Б.М.Маркевич (1822-1884) - реакционный писатель и публицист, сотрудник изданий Каткова, приятель Толстого, который, однако, не разделял многих взглядов Маркевича. "Ваше препирательство со Стасюлевичем, - писал Толстой Маркевичу 3 ноября 1869 г., - ... вдохновило меня на куплеты, но я их показывал только жене и сразу же уничтожил... Я даже и забыл эти куплеты - помню только, что они начинались так..." Стихотворение вызвано полемикой Стасюлевича и Маркевича, которая является лишь эпизодом длившейся в течение ряда лет полемики "Вестника Европы", с одной стороны, и "Русского вестника" и "Московских ведомостей" - с другой, о реальной и классической системе образования. Полемика имела в 60-е годы политический смысл. Представители правительственного лагеря видели в проповеди классицизма способ отвлечь молодежь от материалистических и революционных идей. Этого нельзя сказать о Толстом, хотя он также был горячим сторонником классического образования. Толстой осуждал недопустимые, с его точки зрения, полемические приемы; см. его письмо к Маркевичу от 26 мая 1869 г.: "Все наши полемисты... не умеют полемизировать, так как не аргументируют, а бранятся. Стасюлевич всякое мнение, не согласное с его собственным, называет доносом, Катков - предательством". Маркевича же он обвинял в непозволительных намеках, которые имеют "видимость инсинуации".

"Как-то Карп Семенович...". - Это и следующее стихотворения связаны с той же полемикой, что и предыдущее, и составляют часть письма к Маркевичу от 22 декабря 1869 г. Стихотворению предшествуют слова: "Редактор "Вестника Европы" говорит в последнем номере своего журнала, что падение Афин и Рима доказывает, как неудовлетворителен был классицизм. Это очень хорошо, и я думаю написать по этому поводу песню. Пока что я могу только набросать эти несколько неудовлетворительных стихов". Иронизируя над Стасюлевичем, Толстой имел в виду его примечание к статье С.М.Соловьева "Наблюдения над историческою жизнию народов"; Стасюлевич использовал одно из утверждений Соловьева в полемических целях.

"Рука Алкида тяжела...". - Стихотворение отделено от предыдущего следующим признанием: "Что до меня, то я откровенный классик, я люблю греческий мир, и все греческое мне нравится".

Медицинские стихотворения

"Медицинскими" назвал эти стихотворения сам Толстой. Героем их является доктор А.И.Кривский, служивший в Красном Роге в 1868 - 1870 годах. По-видимому, не все стихотворения этого цикла дошли до нас, в частности, известны лишь четыре строки из стихотворения о пиявке:

Ища в мужчине идеала,

Но стыд храня,

Пиявка доктору сказала:

Люби меня!

3. "Верь мне, доктор (кроме шутки!)...". - Причетник - младший церковнослужитель в православной церкви, пономарь, дьячок и т.п. Писать мыслете - говорится о неровной походке пьяного. Мыслете - старинное название буквы "м".

"Угораздило кофейник...". - Исполати! (хвала! слава!) и Аксиос! (достоин!) - греческие выражения, употреблявшиеся в церковной службе. Веселися, храбрый росс! - Строка из хора "Гром победы, раздавайся...", сочиненного Г.Р.Державиным для празднества у Потемкина в 1791 г. и часто исполнявшаяся впоследствии в разных торжественных случаях.

Послания к Ф.М.Толстому

Толстой Феофил Матвеевич (1809-1881) - музыкальный критик, композитор и беллетрист; член Главного управления по делам печати; печатал критические статьи под псевдонимом: Ростислав. Послания связаны с запрещением постановки "Царя Федора Иоанновича". О ходе дела информировал поэта, обещая свое содействие, Ф.М.Толстой. В октябре 1868 г. И.А.Гончаров сообщил А.К.Толстому об окончательном запрещении трагедии и о неожиданном поведении Ф.М.Толстого. "Мне стало известно, - писал А.К.Толстой Маркевичу, - что Феофил, когда председательствовал в Совете по делам печати в отсутствие Похвистнева, додал оба свои голоса против "Федора Иоанновича", ратуя в то же время в качестве литератора за разрешение этой пьесы. Это вдохновило меня на послание к Феофилу". Оно не дошло до нас; известны лишь четыре строки:

Но боле сам с собой согласен...

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Стяжал себе двойной венец:

Литературный и цензурный.

1. "Вкусив елей твоих страниц...". - Ф.М.Толстой обиделся на поэта за не дошедшее до нас первое послание к нему, особенно за эпитеты "двуличный" и "трехипостасный", и написал ему длинное письмо, в котором утверждал, что с самого начала, несмотря на крупные литературные достоинства пьесы, считал неудобной ее постановку на сцене. На это письмо Толстой и ответил посланием "Вкусив елей твоих страниц...". Концовка - перифраз двух строк из "Стансов" Пушкина.

2. "В твоем письме, о Феофил...". - Посылая стихотворение Маркевичу, поэт сообщил ему, что оно является ответом на одно из писем Ф.М.Толстого, которое "пахнет провокацией". "Лаокоона" он хвалил, как я "Феодора" в "Проекте". - По-видимому, имеется в виду следующий эпизод. После выхода трактата Г.-Э.Лессинга об искусстве "Лаокоон" (1766) Х.-А.Клотц - немецкий филолог-классик и влиятельный журналист, человек даровитый, но недобросовестный - прислал Лессингу льстивое письмо, которым пытался расположить его в свою пользу. Но, обманувшись в своих расчетах, он подверг критике некоторые мысли, высказанные в "Лаокооне". Ответом на его возражения и вместе с тем уничтожающей характеристикой Клотца явились "Письма антикварного содержания" Лессинга, которые нанесли сильный удар его научной репутации. "Проект" - "Проект постановки на сцену трагедии "Царь Федор Иоаннович"". Veillot - барон И.О.Велио (1830-1899), директор почтового департамента министерства внутренних дел в 1868-1880 гг.; имя его неоднократно встречается в письмах и стихах Толстого; поэт негодовал на него за перлюстрацию (тайный просмотр) корреспонденции и высмеивал за плохую работу почты. Шувалов И.И. (1727-1797) - государственный деятель середины XVIII в., содействовавший развитию науки и искусства, оказывавший покровительство ученым и писателям. Ломоносов, Державин и другие посвящали Шувалову свои произведения. Вечный враг так называемых вопросов - цитата из Козьмы Пруткова: "В обществе заговорили о каких-то новых потребностях, о каких-то новых вопросах... Я - враг всех так называемых вопросов!"

"Сидит под балдахином...". - В русской сатирической литературе и публицистике Китай издавна фигурировал как ширма, за которой можно было более свободно говорить о темных сторонах российской действительности. Так, в одной из своих рецензий начала 40-х годов Белинский писал о китайском имени Дзун-Кин-Дзын и "китайском духе", распространяющемся в России, о мандаринах и "мандаринском журнале" "Плошка всемирного просвещения, вежливости и учтивости", имея в виду под последним ультрареакционный журнал "Маяк".

Песня о Каткове, о Черкасском, о Самарине, о Марковиче и о арапах. - 14 марта 1869 г. на обеде, данном в его честь в Одесском английском клубе, Толстой произнес речь, которая кончалась провозглашением тоста "за благоденствие всей русской земли, за все русское государство, во всем его объеме, от края и до края, и за всех подданных государя императора, к какой бы национальности они ни принадлежали". Последние слова вызвали недовольство приятеля Толстого Б.М.Маркевича. Резкая оценка националистических и русификаторских взглядов Маркевича содержится в письмах к нему Толстого от 26 апреля и 24 мая 1869 г. Против этих взглядов направлено и стихотворение. Катков М.Н. (1818-1887) - журналист и публицист, редактор журнала "Русский вестник" и газеты "Московские ведомости"; до 60-х годов умеренный либерал, а затем - апологет самодержавия и идеолог дворянской реакции. Черкасский В.А. (1824-1878) - общественный и государственный деятель, примыкавший к славянофилам; после польского восстания 1863 г. занимал пост главного директора правительственной комиссии внутренних дел в Польше. Самарин Ю.Ф. (1819-1876) - публицист и общественный деятель славянофильского лагеря; как и В.А.Черкасский, был деятельным сотрудником статс-секретаря по делам Польши Н.А.Милютина; в 1868 г. вышли первые два выпуска его сочинения "Окраины России", в котором он доказывал, что русская политика недостаточно проникнута национальными интересами и что правительство недооценивает опасностей, грозящих русскому государству на окраинах. Маркевич Б.М. (1822-1884) - реакционный писатель и публицист, сотрудник изданий Каткова, приятель Толстого, который, однако, не разделял многих взглядов Маркевича. Недавно и ташкентцы... - В 60-х годах значительная часть Туркестана была присоединена к России, образовав туркестанское генерал-губернаторство с центром в Ташкенте. Алба (Альба) (1507-1582) - испанский полководец и государственный деятель; правитель Нидерландов; безуспешно пытался кровавым террором подавить нидерландскую революцию. Осанна! (греч. - спаси же!) и Аксиос! (греч. - достоин!) - выражения, употреблявшиеся в церковной службе.

Мудрость жизни. - Боскетная - комната, украшенная или расписанная зеленью. Корша ведомость - либеральная газета "С.-Петербургские ведомости", выходившая под редакцией В.Ф.Корша. Вслед за пахарем прилежным и т.д. - Цитата из стихотворения Фета "Первая борозда".

[А.Н.Мальцевой] "Пью ль мадеру, пью ли квас я..." -. - Мальцева А.Н. (1820-1894) - жена брянского помещика и крупного заводчика С.И.Мальцева, приятельница царицы. Стихотворение написано по дороге из Ливадии в Одессу во время сильной качки.

"Все забыл я, все простил...". - Это и следующие стихотворения составляют часть письма к Маркевичу от 14 мая 1871 г. Стихотворению предшествуют слова: "Если бы не наступила уже весна и не пели соловьи, я бы написал ругательное письмо Тимашеву... но мягкая погода и меня делает кротким"). О Тимашеве см. во вступит. статье (И.Г.Ямпольский. А.К.Толстой). Veillot - барон И.О.Велио (1830-1899), директор почтового департамента министерства внутренних дел в 1868-1880 гг.; имя его неоднократно встречается в письмах и стихах Толстого; поэт негодовал на него за перлюстрацию (тайный просмотр) корреспонденции и высмеивал за плохую работу почты.

"Я готов румянцем девичьим...". - Стихотворение отделено от предыдущего словами: "Я хотел бы, чтобы такие же чувства Вы питали к Стасюлевичу". Об их полемике см. выше, в примечании к стихотворению "Стасюлевич и Маркевич...".

[М.Н.Лонгинову] "Слава богу, я здоров...". - Написано перед отъездом за границу. Лонгинов был в то время орловским губернатором.

Отрывок. - Veillot - барон И.О.Велио (1830-1899), директор почтового департамента министерства внутренних дел в 1868-1880 гг.; имя его неоднократно встречается в письмах и стихах Толстого; поэт негодовал на него за перлюстрацию (тайный просмотр) корреспонденции и высмеивал за плохую работу почты. Юдифь - библейская героиня; во время нашествия вавилонского полководца Олоферна отправилась в неприятельский лагерь и обворожила Олоферна своей красотой, а когда он заснул, отрубила ему голову и этим спасла родину от иноземных захватчиков.

[Б.М.Маркевичу] "В награду дружеских усилий...". - Б.М.Маркевич (1822-1884) - реакционный писатель и публицист, сотрудник изданий Каткова, приятель Толстого, который, однако, не разделял многих взглядов Маркевича. Терпсихора (греч. миф.) - муза танца. Хариты (греч. миф.) - богини красоты; в переносном значении - красавицы.

Послание к М.Н.Лонгинову о дарвинисме. - Лонгинов М.Н. (1823-1875) - библиограф и историк литературы, в молодости член кружка, группировавшегося вокруг редакции "Современника", и либерал; с конца 1850-х годов резко поправел и перешел в лагерь реакции; в 1871 - 1875 гг. был начальником Главного управления по делам печати и жестоко преследовал передовую мысль. Лонгинов ответил Толстому стихотворным посланием, в котором утверждал, что слухи о запрещении книги Дарвина не соответствуют действительности. Вот как реагировал на это Толстой: "Он отрекается от преследования Дарвина. Тем лучше, но и прочего довольно" (письмо к Стасюлевичу от 3 января 1873 г.). Первый эпиграф взят также из Козьмы Пруткова. Овамо и семо - там и здесь. Шматина глины - ком глины, из которого, по библейскому преданию, бог создал человека. Бармы - принадлежность парадного наряда русских князей и царей, надевавшаяся на плечи; также: ризы священника или оплечья на них.

"Боюсь людей передовых...". - "Приезжающие сюда русские, - писал Толстой Маркевичу из Флоренции в начале 1873 г., - рассказывали мне, что меня продолжают ругать в разных газетах. Я же -

Боюсь людей передовых...

Сон Попова. - Сатира сразу приобрела большую популярность и стала ходить по рукам в многочисленных списках... О прототипе министра см. во вступит. статье (И.Г.Ямпольский. А.К.Толстой). С большой похвалой отозвался о "Сне Попова" Тургенев (письмо Толстого к жене, ноябрь 1874 г.). Не раз восхищался им Л.Н.Толстой. "Это бесподобно. Нет, я не могу не прочитать вам этого". - И Лев Николаевич начал мастерски читать "Сон Попова"... вызывая иногда взрывы смеха", - записал в дневник П.А.Сергеенко. В ноябре 1875 г. чтение "Сна Попова" не было допущено на вечере памяти А.К.Толстого, организованном Литературным фондом. Имярек - по имени. В официальных бумагах это слово указывало место, где нужно вставить чье-нибудь имя. Неглиже - небрежный вид, небрежная домашняя одежда. К Цепному мосту. - У Цепного моста в Петербурге (теперь мост Пестеля) помещалось Третье отделение. Причинный казус - неожиданный и неприятный случай. Не бе - не было. Лазоревый полковник. - Жандармы носили голубую форму. Санкюлот - презрительная кличка, данная реакционерами в годы французской революции XVIII в. беднейшим слоям населения и революционерам-якобинцам, которые носили длинные брюки, а не аристократические короткие штаны до колен (culotte). Впоследствии в консервативной публицистике слово "санкюлот" употреблялось в смысле: вольнодумец, революционно настроенный человек. Комплот (фр. complot) - заговор. Ектенья - заздравное моление, здесь употреблено в ироническом смысле. Пряжка - нагрудный знак, выдававшийся за усердие, непорочную службу и пр.

[М.П.Арнольди] "Ропща на прихоти судеб...". - Написано во Флоренции. М.П.Арнольда - давний приятель Толстого, муж Н.А.Арнольди, автора популярного в свое время романа из жизни русской революционной эмиграции "Василиса" (1879).

Рондо. - Пален К.И. (1833-1912) - министр юстиции в 1867-1878 гг. Во время его управления министерством судебное ведомство повернуло на путь реакции. Однако по вопросу о суде присяжных Толстой критиковал Палена справа, упрекая в слишком мягком к нему отношении. Резкий выпад против суда присяжных см. также в "Потоке-богатыре". Каламбурное использование слов "параллелен" и "вертикален" заимствовано из восьмистишия А.Ф.Вельтмана (в его романе "Странник").

[Великодушие смягчает сердца] "Вонзил кинжал убийца нечестивый...". - Стихотворение направлено против идей непротивления злу. В основе его лежат, по-видимому, какие-то неизвестные нам факты. Аренда - награда, состоявшая в предоставлении государственного имения во временное владение; с 1837 г. под именем аренды крупным чиновникам назначалась на несколько лет денежная прибавка к жалованью. Станислава - т.е. орден св. Станислава. Камергер - придворный чин. Совет - Государственный совет.

Надписи на стихотворениях А.С.Пушкина. - Надписи, опубликованные племянником С.А.Толстой, поэтом и философом Д.Н.Цертелевым, были сделаны на лейпцигском издании стихотворений Пушкина 1861 г. (Этот экземпляр, по-видимому, безвозвратно пропал.) Стихотворения Пушкина цитируются по этому изданию. Строки, написанные на той странице, где помещено стихотворение "Я жду обещанной тетради...", Цертелев связывал именно с этим четверостишием, между тем толчком для их написания были скорее напечатанные рядом стихотворения "Баратынскому из Бессарабии", "Друзьям", "Адели"; в них фигурируют "Вакха буйный пир", "звук лир", музы, "питомцы муз и Аполлона", хариты, Лель. "Везде, где попадаются слова Лель, повеса, шалуны, цевницы, хариты, - писал Цертелев, - Толстой подчеркивает их и снабжает примечаниями... Против некоторых стихотворений стоят краткие восклицания: "хорошо", "великолепно", "вот это я понимаю", но большею частью примечания имеют характер шутки". Наконец, Цертелев утверждает, что надписей Толстого было множество. Продолжение "Золота и булата" приписывалось также М.Л.Михайлову. Мглин - уездный город Черниговской губернии; в Мглинском уезде находилось имение Толстого Красный Рог. Авзония - Италия. Цитерея, или Киферея (греч. миф.) - одно из прозвищ Афродиты (остров Кифера был одним из центров культа Афродиты). Филимонов В.С. (1787-1858) - поэт, беллетрист и драматург. Захаржевский Я.В. (1780-1860) - начальник царскосельского дворцового управления.

И.Г.Ямпольский

Сатира А. К. Толстого, написанная в конце шестидесятых годов прошлого века, может быть прокомментирована несколькими способами. Прежде всего здесь следует указать на те возможности смыслового истолкования, которые таятся во внетекстовых сопоставлениях. Так, например, возможны соотнесения анализируемого текста с внетекстовой политической реальностью эпохи А. К. Толстого, а также соотнесения его с другими текстами:

1. Нехудожественными - здесь возможны различные аспекты исследования:

а. Сопоставления с историко-философскими идеями, распространенными, начиная с Белинского и Герцена, в русской публицистике, философии и исторической науке 1840–1860-х гг. Имеются в виду представления, согласно которым крепостное право и самодержавная бюрократия являют в русской государственной жизни «восточное» начало, начало неподвижности, противоположное идее прогресса. Можно было бы привлечь цитаты из Белинского и других публицистов о Китае, как стране, в которой стояние на месте заменило и историю, и общественную жизнь, стране, противоположной историческому динамизму Европы.

б. Сопоставления с исторической концепцией самого А. К. Толстого, сближавшего Киевскую Русь с рыцарской романской Европой, а в последующей русской истории усматривавшего черты «азиатчины» и «китаизма», нанесенные владычеством монголов.

в. Сближение А. К. Толстого со славянофильской мыслью в разных ее проявлениях и отталкивания от нее.

г. Многие аспекты историко-философской концепции А. К. Толстого удивительно близки к мыслям А. В. Сухово-Кобылина. Сопоставление текстов дало бы здесь ощутимые результаты.

д. Установление исторических корней концепций А. К. Толстого (здесь, в первую очередь, напрашивается тема «H. M. Карамзин и А. К. Толстой») и их последующей судьбы (А. К. Толстой и Вл. Соловьев, сатирическая традиция поэзии XX в. и др.).

2. Художественными:

а. Сопоставление текста с другими сатирическими произведениями А. К. Толстого.

б. Сопоставление с несатирическими произведениями А. К. Толстого, написанными приблизительно в то же время («Змей Тугарин», «Песня о Гаральде и Ярославне», «Три побоища» и др.).

в. Сопоставление текста с сатирической и исторической поэзией 1860-х гг. Все эти методы анализа можно назвать контекстными: произведение включается в различные контексты, сопоставления, противопоставления; построения инвариантных схем позволяют раскрыть специфику структуры данного текста.

Однако мы ставим перед собой значительно более узкую задачу, ограничиваясь анализом внутритекстовых связей. Мы будем рассматривать только те структурные отношения, которые могут быть выявлены анализом данного текста. Однако и эта задача еще очень широка. Сужая ее, мы ограничимся суперлексическими уровнями: теми поэтическими сверхзначениями, которые возникают в данном тексте на тех уровнях, для которых слово будет выступать в качестве элементарной единицы.

Сформулированная таким образом задача может быть иначе определена как анализ лексико-стилистического механизма сатиры. При этом следует подчеркнуть, что сатира создается здесь внутренней структурой данного текста и не определена, например, жанром, как это бывает в басне 1 .

Семантическая структура анализируемого текста построена на несоответствиях. Именно смысловые несоответствия становятся главным носителем значений, основным принципом художественно-смысловой конструкции. В интересующем нас стихотворении мы сталкиваемся с несколькими стилистическими и смысловыми конструкциями, совмещение которых в пределах одного произведения оказывается для читателя неожиданным.

Первый пласт значений может быть условно назван «китайским». Он сознательно ориентирован на «Китай» не как на некоторую географическую и историческую реальность, а имеет в виду комплекс определенных, подчеркнуто тривиальных представлений, являющихся сигналами средних литературных представлений о Китае, распространенных в эпоху А. К. Толстого. Однако, несмотря на всю условность характеристик, адрес читателю дан вполне определенный. Приведем список слов, которые могут быть связаны в тексте только с темой Китая:

балдахин
китаец (китайцы)
Китай
мандарин (мандарины)
чай

Если прибавить два описания «обычаев»: «все присели» и «задами потрясли» и имя собственное Цу-Кин-Цын, то список «китаизмов» окажется исчерпанным. На 95 слов стихотворения их приходится 8. Причем, как это очевидно из списка, все они принадлежат одновременно и к наиболее тривиальным, и к наиболее отмеченным признакам того условно-литературного мира, который А. К. Толстой стремится вызвать в сознании читателей. Интересные наблюдения можно сделать и над распределением этих слов в тексте.

Приведенные данные с очевидностью убеждают, что «китайская» лексика призвана лишь дать тексту некоторый семантический ключ. В дальнейшем она сходит на нет. Все «китаизмы» представлены именами. Специфические «экзотизмы» поступков образуются на уровне фразеологии. Это сочетание «все присели, задами потрясли», рассчитанное на внесение в текст элемента кукольности 2 . Комическая условность клятвы «разным чаем» обнажается введением в формулу присяги указания на сортность, принятую в русской торговле тех лет.

Другой основной семантический пласт текста - ведущий к образам, идейным и культурным представлениям Древней Руси. «Древнеруссизмы» даны демонстративно, и их стилистическая активность рассчитана на чувство несовместимости этих пластов. «Древнеруссизмы» также распределены неравномерно: сгущены они во второй, третьей и четвертой строфах. При этом они также даны в наиболее прозрачных и тривиальных проявлениях. Это особенно заметно на фоне общей структуры «древнеруссизмов» в поэзии А. К. Толстого. В его исторических балладах встречаются такие задающие стилю окраску именно своей редкостью слова, как «дони», «дуб» (в значении «ладья»), «гуменцы» («Боривой»); «кут», «дром», «коты из аксамита», «бëрца», «обор», «крыжатый меч» («Сватовство») и др. При этом эффект их построен на том, что, будучи явно читателю неизвестными, они употреблены как общепонятные, без каких-либо пояснений или толкующих контекстов. Это вводит читателя в незнакомый ему мир и одновременно представляет этот мир как для себя обыденный. Но и в современной политической сатире (например, «Порой веселой мая… ») А. К. Толстой, используя архаизмы, нарочито выбирает наименее тривиальные.

В «Сидит под балдахином…» архаизмы сводятся к самым общеупотребительным в стилизованной поэзии славянизмам. Их всего три: «молвить», «гласить», «младой». К ним примыкает грамматический славянизм «в земли», архаизм «владыко» и просторечия, функционально выполняющие роль «русизмов»: «досель», «склад», «подумаешь». Основная «древнерусская» окраска придается выражением «досель порядка нет», которое представляет собой цитацию весьма известного отрывка из «Повести временных лет». В 1868 г. А. К. Толстой превратил его в рефрен «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева». Эпиграфом к тому же стихотворению он поставил: «Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет (Нестор . Летопись, стр. 8)».

Из сказанного можно сделать вывод, что ни «китаизмы», ни «руссизмы» сами по себе не выходят за пределы нарочитой тривиальности и, взятые в отдельности, не могут обладать значительной художественной активностью. Значимо их сочетание . Невозможность соединения этих семантических пластов в каком-либо предшествующем тексту структурном ожидании делает такое сочетание особенно насыщенным в смысловом отношении. Центром этого соединения несоединимого является собственное имя Цу-Кин-Цын, в котором скрещение пластов приобретает каламбурный характер.

Однако какую же идейно-художественную функцию выполняет это смешение стилистико-семантических пластов?

Для того чтобы текст воспринимался нами как «правильный» (например, был «правильным текстом на русском языке»), он должен удовлетворять некоторым нормам языкового употребления. Однако правильная в языковом отношении фраза типа «солнце восходит с запада» осознается как «неправильная» по содержанию, поскольку противоречит каждодневному опыту. Одной из форм осмысленности, позволяющей воспринимать текст как «правильный», является его логичность, соединение понятий в соответствии с нормами логики, житейского опыта, здравого смысла. Однако возможно такое построение текста, при котором поэт соединяет не наиболее, а наименее вероятные последовательности слов или групп слов. Вот примеры из того же А. К. Толстого:

а. Текст строится по законам бессмыслицы. Несмотря на соблюдение норм грамматико-синтаксического построения, семантически текст выглядит как неотмеченный: каждое слово представляет самостоятельный сегмент, на основании которого почти невозможно предсказать следующий. Наибольшей предсказуемостью здесь обладают рифмы. Не случайно текст приближается в шуточной имитации буриме - любительских стихотворений на заданные рифмы, в которых смысловые связи уступают место рифмованным созвучиям:

Угораздило кофейник
С вилкой в роще погулять.
Набрели на муравейник;
Вилка ну его пырять!

б. Текст делится на сегменты, равные синтагмам. Каждая из них внутри себя отмечена в логико-семантическом отношении, однако, соединение этих сегментов между собой демонстративно игнорирует правила логики:

Вонзил кинжал убийца нечестивый
В грудь Делярю.
Тот, шляпу сняв, сказал ему учтиво:
«Благодарю».
Тут в левый бок ему кинжал ужасный
Злодей вогнал.
А Делярю сказал: «Какой прекрасный
У вас кинжал!»

Нарушение какой-либо связи представляет один из испытанных приемов ее моделирования. Напомним, что огромный шаг в теоретическом изучении языка сыграл анализ явлений афазии, а также давно отмеченный факт большой роли «перевертышей» и поэзии нонсенса в формировании логико-познавательных навыков у детей 3 .

Именно возможность нарушения тех или иных связей в привычной картине мира, создаваемой здравым смыслом и каждодневным опытом, делает эти связи носителями информации. Алогизмы в детской поэзии, фантастика в сказочных сюжетах, вопреки опасениям, высказывавшимся еще в 1920-е гг. рапповской критикой и вульгаризаторской педагогикой, совсем не дезориентируют ребенка (и вообще читателя), который не приравнивает текст к жизни. «Как бывает», он знает без сказки и не в ней ищет прямых описаний реальности. Высокая информативность, способность многое сообщить заключается в сказочном или алогическом текстах именно потому, что они неожиданны: каждый элемент в последовательной цепочке, составляющей текст, не до конца предсказывает последующий. Однако сама эта неожиданность покоится на основе уже сложившейся картины мира с «правильными» семантическими связями. Когда герой пьесы Островского «Бедность не порок» затягивает шуточную песню «Летал медведь по поднебесью…», слушатели не воспринимают текст как информацию о местопребывании зверя (опасения тех, кто боится, что фантастика дезориентирует читателя, даже детского, совершенно напрасны). Текст воспринимается как смешной, а основа смеха - именно в расхождении привычной «правильной» картины мира и его описания в песне. Таким образом, алогический или фантастический текст не расшатывает, не уничтожает некоторую исходную картину связей, а наслаивается на нее и своеобразно укрепляет, поскольку семантический эффект образуется именно различием, то есть отношением этих двух моделей мира. Но возможность нарушения делает и необращенную, «правильную» связь не автоматически данной, а одной из двух возможных и, следовательно, носителем информации. Когда в народной песне появляется текст: «Зашиб комарище плечище», то соединение лексемы, обозначающей мелкое насекомое, с суффиксом, несущим семантику огромности, обнажает признак малого размера в обычном употреблении. Вне этой антитезы признак малых размеров комара дан автоматически и не ощущается.

В интересующем нас стихотворении нарушенным звеном является логичность связей. То, что привычные соотношения предметов и понятий - одновременно и логичные соотношения, обнажается для нас только тогда, когда поэт вводит нас в мир, в котором обязательные и автоматически действующие в сфере логики связи оказываются отмененными. В мире, создаваемом А. К. Толстым, между причиной и следствием пролегает абсурд. Действия персонажей лишены смысла, бессмысленны их обычаи:

Китайцы все присели,
Задами потрясли…

Лишены реального значения их клятвы и обязательства, на которые «владыко края», видимо, собирается опираться, и т. д.

Алогизм этого мира подчеркивается тем, что нелепое с точки зрения логики утверждение подается и воспринимается как доказательство: оно облечено в квазилогическую форму. Причина того, что «доселе порядка нет в земли», формулируется так:

… мы ведь очень млады,
Нам тысяч пять лишь лет…

Соединение понятий молодости и пяти тысяч лет читателем воспринимается как нелепое. Но для Цу-Кин-Цына это не только истина, но и логическое доказательство:

Я убеждаюсь силой
Столь явственных причин.

Таким образом, читателю предлагают предположить, что существует особая «цу-кин-цыновская» логика, нелепость которой видна именно на фоне обычных представлений о связи причин и следствий. Характер этой «логики» раскрывается в последней строфе:

Подумаешь: пять тысяч,
Пять тысяч только лет!»
И приказал он высечь
Немедля весь совет.

Стихи «Я убеждаюсь силой…» и «И приказал он высечь…» даны как параллельные. Только в них дан ритмический рисунок , резко ощущаемый на фоне ритмических фигур других стихов. Сочетание смыслов и интонаций этих двух стихов создает ту структуру абсурдных соединений, на которых строится текст.

В общей картине абсурдных соединений и смещений особое место занимают несоответствия между грамматическим выражением и содержанием. В стихе «И приказал он высечь… » начальное «и», соединяющее два отрывка с доминирующими значениями «выслушал - повелел», должно иметь не только присоединительный, но и причинно-следственный характер. Оно здесь имитирует ту сочинительную связь в летописных текстах, которая при переводе на современный язык передается подчинительными конструкциями причины, следствия или цели. Можно с уверенностью сказать, что в созданной схеме: «Правитель обращается к совету высших чиновников за помощью - совет дает рекомендации - правитель соглашается - правитель приказывает…» - продолжение «высечь совет» будет наименее предсказуемо на основании предшествующей текстовой последовательности. Оно сразу же заставляет нас предположить, что здесь речь идет о каком-то совсем другом мире - мире, в котором наши представления о том, что правительственные распоряжения должны отличаться мудростью и значимостью, а государственный совет - сознанием собственного достоинства, - так же не действуют, как не действуют в нем правила логики и нормы здравого смысла.

В этом мире есть еще одна особенность - время в нем стоит (следовательно, нет исторического опыта). Это выражается и в том, что большие для обычного сознания числительные («пять тысяч лет») употребляются как малые («подумаешь»!). Но интересно и другое: в стихотворении употреблены три грамматических времени: настоящее («сидит», «клянемся»), прошедшее («присели», «ответил» и др.) и будущее («совершим»). Однако все они в плане содержания обозначают одновременное состояние. Фактически действие происходит вне времени.

Следует отметить, что если на лексико-семантическом уровне текст делился на два несоединимых пласта, то в отношении к логике и здравому смыслу они выступают едино. Контраст оказывается мнимым, он снят на более высоком уровне.

Так лексико-семантический и стилистический типы построения текста создают сатиру - художественную модель бюрократической бессмыслицы и того «китаизма», черты которого А. К. Толстой видел в русском самодержавии.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Отсутствие сатирического момента в басне («Сокол и голубка» В. А. Жуковского) воспринимается как некоторая неполнота, нарушение ожидания, которое само может быть источником значений. Сообщение же о наличии в басне сатирического элемента вряд ли кого-либо поразит - оно содержится в самом определении жанра. Между тем анализируемое нами произведение А. К. Толстого, взятое с чисто жанровой точки зрения (неозаглавленное стихотворение песенного типа, катрены трехстопного ямба), абсолютно в этом отношении нейтрально: оно с равной степенью вероятности может быть или не быть сатирой.

2 О семантике «кукольности» в сатире второй половины XIX в. см.: Гиппиус В. В. Люди и куклы в сатире Салтыкова // Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока. М.; Л., 1966.

3 См.: Чуковский К. И. От двух до пяти // Собр. соч.: В 6 т. М., 1965. Т. 1. О структуре текста в поэзии нонсенса см.: Цивьян Т. В., Сегал Д. М. К структуре английской поэзии нонсенса (на материале лимериков Э. Лира) // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. 1965. Вып. 181. (Труды по знаковым системам. Т. 2).

Поэтическая сатира Толстого направлена, с одной стороны, на демократическое движение 1860-х годов с его «нигилистическим» уклоном, а с другой - на рус­скую правящую бюрократию. В «Сне Попова» поэт создает обобщенный образ правящего министра-бюрократа, мас­кирующего свои деспотические замашки либеральной фразеологией. В «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева» представлена сатирическая порт­ретная галерея русских монархов. Толстой тонко пароди­рует в ней верноподданнический пафос и лакировку исторического прошлого в трудах официальных историков. Примечательно, что сатира Толстого появилась в списках одновременно с «Историей одного города» М. Е. Салтыко­ва-Щедрина.

В балладе «Порой веселой мая» сатирический эффект возникает из столкновения фольклорного миросозерцания со злобой дня: два лада (жених и невеста) - один в «мур­молке червленой», другая в «венце наборном» - беседуют о нигилистах. Совершается «выпадение из былинного то­на», начинается игра анахронизмами, смешением времен. «Российская коммуна, прими мой первый опыт!» - вос­клицает Толстой в финале этой баллады. Нашествие мате­риализма и утилитаризма на Русскую землю было проро­чески предсказано им в 1871 году:

В одном согласны все лишь:

Коль у других именье

Отымешь и разделишь,

Начнется вожделенье.

Особое место в сатирическом творчестве писателя за­нимает Козьма Прутков - коллективный псевдоним А. К. Толстого и его двоюродных братьев Алексея Михай­ловича и Владимира Михайловича Жемчужниковых, выс­тупавших со стихами, баснями, афоризмами, комедиями, литературными пародиями, написанными от лица поэта-чиновника, самодовольного и тупого, добродушного и бла­гонамеренного, который судит обо всем на свете с казенно-бюрократической точки зрения. Впервые имя Козьмы Пруткова появилось в юмористическом приложении к нек­расовскому журналу «Современник» под названием «Лите­ратурный ералаш» в 1854 году. В «Досугах Козьмы Прут­кова», опубликованных здесь, пародировалась самодоволь­ная пошлость, мнимое величие человека с «усеченным» бюрократическим миросозерцанием. Литературные друзья и собратья пародировали эпигонский романтизм популяр­ного в те годы поэта Бенедиктова («Аквилон»), издевались над сторонниками «чистого искусства» («Философ в бане»), над современной лженаукой («Предисловие к «Гисторическим материалам...»), спорили со славянофилами («Разни­ца вкусов»). Произведения Козьмы Пруткова печатались в 1859-1863 годах в «Искре», «Современнике», «Развлече­нии». Друзья придумали и опубликовали вымышленный портрет Козьмы Пруткова. А в 1863 году, решив расстать­ся с этой литературной забавой, они напечатали в «Совре­меннике» «Краткий некролог», извещая о смерти знамени­того автора басен и афоризмов.

Проникновенный лирик, А. К. Толстой одновременно был и озорным юмористом, и ярким сатириком. Активный и заинтересованный взгляд на окружающий мир порождал смелость выражения собственных позиций. Сатирические и юмористические про изведения поэта включают и забавные «Медицинские стихотворения», и шутливые «Мудрость жизни», «Надписи на стихотворениях Пушкина», и политические сатиры. Резкость aвтора часто исключала возможность их публикации. «Сон Попова» и «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» распространялись в рукописи.

«Сон Попова» - забавная и озорная шутка. Но у этой шутки острый политический подтекст. Именно в этом произведении впервые в русской художественной литературе упоминается о знаменитом lll Отделении и eгo деяниях. Очевидцы вспоминают, что «Лев Николаевич Толстой говаривал о «Сне Попова»: « - Ах, какая это милая вещь, вот настоящая сатира и превосходная сатира! И еще: - Это бесподобно. Нет, я не Moгy не прочитать вам этого... И он мастерски читал поэму, вызывая взрывы смеха у слушателей».

Политические сатиры Толстого были очень популярны. Поэт полемизировал с революционной демократией («Порой веселой мая...», «Против течению» и др.), критиковал исторические традиции, которые породили действующую систему. Слова из «Истории государства Poc сийского от Гостомысла до Тимашева» и сейчас часто цитируются: Земля у нас богата, Порядка в ней лишь нет... Смелость автора едва ли можно связать с политической ясностью eгo позиций. Они могли совпадать с четко определившимися взглядами славянофилов, но могли противостоять им. Так, стихотворение «Ходит Спесь, надуваючись...» вызвало восторженную оценку К. С. Aксакова: «Спесь...» так хороша, что уже кажется не подражанием песне народной, но самой этой народной песней... в этой песне уже не слышен автор: ее как будто нaрод спел». Передавая эту оценку жене, А. К. Толстой утверждал: «Эти слова для меня - самая лучшая хвала, которую я мoг бы пожелать». Проверьте верность этих суждений - стихотворение невелико.

Ходит Спесь, надуваючись, С боку на бок переваливаясь. Ростом -то Спесь аршин с четвертью, Шапка-то на нем во целу сажень, Пузо-то ero все в жемчуrе, Сзади-то у Heгo раззолочено. А и зашел бы Спесь к отцу к матери, Да ворота некрашены! А и помолился б Спесь во церкви Божией, Да пол не метен! Идет Спесь, видит: на небе радуrа; Повернул Спесь во друrу сторону: Непригоже-де мне наrибатися! Если любовная лирика поэта трогательно нежна и лирична, то, обращаясь к сатире, автор меняет манеру общения со словом и фразой, даже с ритмическим звучанием стихов.

Близость к фольклорным мотивам и резкость очертаний сатирических образов перекликаются с безымянными созданиями народных авторов. Вот начало стихотворения «У приказных ворот собирался народ...»:

У приказных ворот собирался народ густо, говорит в простоте, что в eгo животе Пусто! «Дурачье, - сказал дьяк, - из вас должен быть всяк В теле; Еще в Думе вчера мы с трудом осетра Съели! » Сатирическое осмысление окружающего живет и в творениях Козьмы Пруткова, созданного поэтом и eгo двоюродными братьями А. М. и В. М. Жемчужниковыми. Творения этого вымышленного автора до сих пор переиздаются и цитируются, демонстрируя читателям мир ограниченного человека косных взrлядов, малой культуры и великоrо самомнения.

К моему портрету, который будет издан вскоре при полном собрании моих сочинений Когда в толпе ты встретишь человека, Который нaг 1 ; Чей лоб мрачней тумaннoгo Казбека, Неровен шаг; Koгo власы подъяты в беспорядке, Кто, вопия, Всегда дрожит в нервическом припадке, - Знай - это я!..

С.Н. Березина

В современном литературоведении проблема сатиры решается как в плане историко-литературном, так и в теоретическом. Исследователи решают проблемы специфики сатиры, ее жанров, выявления характерных черт сатирического образа, эволюции смеховых форм.

Решению этих проблем в определенной степени может помочь анализ творчества Алексея Константиновича Толстого (1817-1875), выдающегося русского поэта, прозаика, драматурга, сатирика, к наследию которого литературоведы обращались неоднократно. Между тем его сатира все еще продолжает оставаться недостаточно изученной.

Своеобразие Толстого-сатирика выразилось прежде всего в лаконичности и меткости характеристик персонажей. Представляет интерес в этом плане характеристика сына Ивана Грозного - Федора в поэме «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева». Сложный образ царя, безвольного, мягкотелого и беспомощного правителя Руси, сильного только одним «человеческим чувством», изобразил Толстой в трагедии «Царь Федор Иоаннович». В поэме венценосцу уделено всего одно четверостишие, но суть его полностью раскрыта. Взгляд автора на главное в характере Федора вполне выражен уже в первом двустишии: «За ним (Иваном IV. - С. Б.) царить стал Федор, Отцу живой контраст». Это стихотворное выражение мысли Толстого: «...если я себе представляю Иоанна как гору, которая подавляет страну, то сын его Федор представляется мне как какой-то овраг, в который все проваливается».

Поэт находил комические ситуации в исторических (введение христианства на Руси, запрещение цензурой книги Дарвина) и житейских (похороны поручика) событиях, использовал в сатире «анекдотические» (появление чиновника на приеме без брюк, бунт кастратов в папской капелле) и фантастические (перенесение Потока из Древней Руси в XIX век) сюжеты.

Произведения Толстого наполнены комическими обстоятельствами. Сатирик создает положения, которые усиливают комический эффект (например, появление чиновника в неглиже приобретает социальный оттенок только при выходе министра, т. е. когда возникает качественно новая сатирическая ситуация). Иногда сатирик подчеркивает несоответствие между нелепостью общей ситуации (Попов стойл «на виду, в почетном месте... Никем не зрим») и обыденностью поведения героев (действия присутствующих в зале).

Нередко абсурдная с точки зрения логики ситуация воспринимается в сатире Толстого как нормальная, обычная. Так, после глупейшей речи министра «раздался в зале шепот одобренья» («Сон Попова»), китайцы, объясняя «главному мандарину» причину того, что «досель порядка нет», говорят: «...мы ведь очень млады, Нам тысяч пять лишь лет», а Цу-Кин-Цын находит это объяснение удовлетворительным («Сидит под балдахином...»).

Комические ситуации в сатире Толстого часто нарочито нарушают логические связи, они абсурдны по своему существу. Отсюда и действия некоторых персонажей лишены смысла (предложение кастратов Пию IX пропеть оперную арию «не грубо, а пискливо, Тонко особливо!», маневры «папской пехтуры» - «Бунт в Ватикане», клятва китайцев «разным чаем» и их обещания «много совершить» - «Сидит под балдахином...»). Это подчеркивает алогизм мира, высмеиваемого сатириком.

Комические положения в сюжетах сатирических произведений Толстого не статичны («быстрое изменение и разнообразие сюжета» стихотворений поэта было отмечено еще Ф. Листом). Особенно это заметно в «Истории...», где постоянно происходит последовательная смена эпизодов, каждый из которых - законченная сатирическая картина. Но логическое их сопоставление образует сюжет, создает комический эффект. Толстой даже отрицательные эмоции - страх, ужас чиновника («Сон Попова»), испуг и возмущение папы римского («Бунт в Ватикане») - превращает в источник смеха. Такие ситуации давали сатирику возможность полнее вскрыть типические черты, показать столкновение и «самораскрытие» разных социальных типов.

Нередко сюжет сатирических произведений поэта строится на аллегории, символике (сон Потока-богатыря, его необыкновенные пробуждения через целые исторические эпохи, сон статского советника Попова, дискуссия между китайцами в стране сонного застоя, дорога, по которой на салазках едут министры правительства Александра II). Комические ситуации у Толстого всегда вызваны внутренними требованиями сюжета и развитием характеров сатирических героев, порождаются ими, а их символика диктуется своеобразием жанров, создавая ощущение единства реальности и вымысла.

Одним из средств создания сатирического образа Толстого является психологическая детализация образов. Поэта интересует психология общественного типа, а не конкретно-индивидуальная. Изображая комизм социальных отношений как следствие государственной системы, Толстой показывал не только ее внешние проявления. В комично подобранных ситуациях и поступках героев он раскрывал их социальную сущность. Нюансы внутренних движений персонажей прослеживаются сатириком до их логического конца, являющегося своеобразным психологическим итогом поведения (у министра и «лазоревого полковника» - жестокость к Попову, в «Истории....» - у всех самодержцев неумение навести порядок в стране).

Иногда в одной фразе, в изображении позы, жеста поэту удается дать емкую психологическую характеристику («сущий жандарм Бирон», «в себя втянули животы курьеры», «министр кивнул мизинцем»).

Наиболее ярко психологизм сатиры Толстого проявился в поэме «Сон Попова». Сатирик дал возможность читателю проникнуть в самые глубины психологии верхнего, среднего и низшего рангов чиновничества, постичь сущность русского либерализма, понять «диалектику бездушия» тайной полиции.

Не сразу поэт раскрывает внутреннюю суть министра. Постепенно он подводит читателя к пониманию того, что либеральное пустозвонство, амбициозность, жестокость и ханжество - это не отличительные качества одной личности, а типичное порождение бюрократической системы. Вот почему министр безымянен и тем самым не выделен из ряда себе подобных, что и позволило многим чиновным властителям узнать себя в этом образе.

Поставив своего персонажа в особую обстановку (прием в день ангела) , Толстой раскрывает новую грань его характера. Министр глуп, претенциозен, лицемерен. Не зная причины появления Попова в неглиже, он лихорадочно ищет объяснение этому поступку. Так и не поняв, в чем дело, вельможа приходит в ярость, заменяет «вы» на «ты», раздраженно кричит Попову, что тот обманул его доверие, что он «безнравственная тварь». Метаморфоза в поведении министра происходит почти мгновенно: она вызвана прежде всего желанием оградить себя от неприятностей любой ценой, диктуется животным страхом быть в чем-нибудь заподозренным.

Министр - трус, а трус часто коварен. Это и есть новая грань в облике министра, обусловившая его неожиданный, но вполне закономерный поступок. Сатирик показывает обратную сторону внешней доброты и сердечности этой высокопоставленной особы.

Сразу же после либеральных излияний, в которых, между прочим, промелькнула фраза и о том, что прошло «печальное время» произвола, министр диктует «к прокурору отношенье», в котором сообщает, что благодаря его строгому надзору «Отечество спаслось от заговору». Но тут ему приходит в голову, что если Попова отдать под суд, то «по делу выйти может послабленье, Присяжные-бесштанники спасут». И что вернее будет отправить дерзкого смутьяна «прямо в Третье отделенье... Чтоб мысли там внушить ему иные». Чтобы решить судьбу человека, министру стоит только «кивнуть мизинцем»! Инстинкт самосохранения диктует его превосходительству сопроводительную бумагу, которую он заканчивает официозным лозунгом: «Ура! Да здравствует Россия!»

Расправа министра с Поповым была только частным проявлением социальной несправедливости, однако отсутствие точного «адреса» придало этому инциденту обобщенный характер. Под пером сатирика он стал воплощением уродливости полицейского государства, в котором лицемерие и витийствующий либерализм оборачиваются бесчеловечностью.

Толстому удалось вскрыть пружины демагогии, показать ее социальную почву. Она была порождена общественным положением министра, дающим ему право на приговор. Поэт указал на явления, способствующие ее процветанию, - демагогия правящих классов поддерживалась государством и всеми его охранительными институтами: полицией, жандармерией, армией. Рассчитывая на них, министр в целях самосохранения обвиняет Попова в стремлении «Все ниспровергнуть власти», т. е. автор показывает следствие этой демагогии - обвинение человека в несуществующем преступлении.

Не менее интересен как тип другой герой поэмы - статский советник Попов. Толстой не пожалел красок, чтобы показать моральный облик представителя среднего слоя русского чиновничества. Советник гадок, жалок, труслив. Явившись на именины министра, не забыв «ни единой регалии; отлично выбрит... Темляк на шпаге; все по циркуляру - Лишь панталон забыл надеть он пару». Обнаружив свой «промах», Попов заметался. Сначала у него мелькнула мысль уйти, но он пугается ее и решает:

А вот я лучше что-нибудь придвину
И скрою тем досадный мой изъян;
Пусть верхнюю лишь видят половину,
За нижнюю ж ответит мне Иван!

В этом монологе выражено умение чиновника приспосабливаться к обстоятельствам, самодовольство, его отношение к слугам.

Успокоившись, советник даже пытается извлечь выгоду из своего странного положения: «А что... коль мой наряд Понравится? Ведь есть же, право слово, Свободное, простое что-то в нем!» Эти рассуждения напоминают случай с Максимом Петровичем из комедии Грибоедова «Горе от ума», которому на куртаге «случилось обступиться», он «упал... больно, встал здорово». Нечто подобное могло произойти и с Поповым, но времена изменились, и сатирик не повторил Грибоедова, он по-своему закончил эту историю - результат прямо противоположный: герой Толстого попал в «огонь, как сноп овинный!».

Внутренняя эволюция трусливой души филигранно изображена поэтом и беспощадно высмеяна: страх чиновника и значительное молчание на первом допросе, потом - неубедительные оправдания, стремление не уронить,свой престиж перед жандармом. В сцене допроса особенно отчетливо проявляется, как твердо советник усвоил «стиль» своего шефа. Трус по натуре, Попов от одних угроз пришел в ужас, и «страшную он подлость совершил: Пошел строчить... Имей невинных многие десятки!». Если мысли советника перед приходом министра, его жалкие попытки объясниться, с ним, и поведение во время допроса в Третьем отделении раскрывают только некоторые существенные черты его характера, то сцена доноса выявляет его суть - трусливую подлость.

В образе «лазоревого полковника» Толстой убедительно раскрывает психологию русской жандармерии. Любого попавшего в Третье отделение полковник считает виновным, поэтому оправдания Попова вызывают гнев жандарма, он резко переходит,от сюсюканья к угрозам. Видя, что Попов на грани предательства, опытный жандарм снова заигрывает с ним: «Но дружбу вы чтоб ведали мою, Одуматься я время вам даю!» А чтобы Попов не пришел в себя, полковник снова угрожает ему: «Пишите же - не то, даю вам слово: Чрез полчаса вас изо всех мы сил...» Психология жандарма примитивна: он то прерывает дознание сентиментальными воспоминаниями о матери Попова, то умильно припоминает, как Попов «дитей за мотыльками» Порхал «средь кашки по лугам», то, упрекая его в черствости, по-отцовски просит открыться ему «как на духу», то снова угрожает страшными пытками. Так поэт высмеял методы Третьего отделения, где, прикрываясь видимостью законов, творили полнейшее беззаконие.

Своеобразие сатирического портрета у Толстого отличается четкостью авторской оценки, тщательной продуманностью подробностей, соотнесением, «ногда контрастным, манер с внутренней сущностью персонажей. Внешний облик своих героев поэт обычно рисует крупными мазками: Борис Годунов - «брюнет, лицом недурен», министр - «видный был мужчина, Изящных форм, с приветливым лицом», жандармский полковник появляется «с лицом почтенным, грустию покрытым», дежурный офицер - «со львиной физиономией». Фиксируются автором также жесты и мимика персонажей: министр обходил зал «с видом, полным снисхожденья», «иному он подмигивал лукаво... И ласково смотрел и величаво»; во время допроса у полковника «из очей катились слезы»; водяной царь, «ухмыляясь, уперся в бока, Готовится, дрыгая, в пляску».

В сатирическом портрете важную роль играет комическая деталь, углубляющая индивидуальность образов. Психологически подчеркнутые детали, освещающие характер в ироническом свете, использует сатирик, аттестуя царя Ивана IV в «Истории...»: «калач на царстве тертый», «Приемами не сладок, Но разумом не хром», «многих жен супруг». Сына Екатерины II Толстой характеризует так: «мальтийский кавалер». Второстепенная деталь выдвигается на первый план и остается единственным определением самодержца. Эта же косвенная деталь подчеркнута в поэме «Сон Попова» при описании жандармского офицера. Автор умалчивает, за что награжден Павел I, а о жандарме сказано: «За что свой крест мальтийский получил... Неведомо». Русский император и русский жандарм - оба «мальтийские кавалеры».

Фиксируя основные детали во внешности и манере поведения персонажей, сатирик подводит читателя к самостоятельной их оценке, усиливает степень интенсивности смеха.

Поэт наделяет всех своих персонажей индивидуализированной речью в соответствии с их социальным положением и внутренним миром.

Манерна и лишена всякого смысла речь министра из поэмы «Сон Попова»:

Прошу и впредь служить так аккуратно
Отечеству, престолу, алтарю!
Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?
Я в переносном смысле говорю:
Мой идеал полнейшая свобода -
Мне цель народ - и я слуга народа!

Толстой использует прием «логической неразберихи»: нарушение последовательности в развитии мысли, странные повороты темы, непредвиденные построения фраз.

Точно соотнесена с характером персонажа и речь «лазоревого полковника», елейная в начале и полная угроз в конце. Грубо разговаривают варяги, обилие немецких выражений в их речи демонстрирует их отчужденность от русского народа, равнодушие к его судьбе. В лицемерной речи Екатерины II тонко передающей характер императрицы., высмеяны ее заигрывания с французскими просветителями, чьи советы относительно социальных преобразований в России, конечно, не были выполнены. Обнаженно-цинично призывает к крестовому походу пана римский в стихотворении «Боривой»: «Встаньте! Вас теснят не в меру Те язычники лихие, Подымайте стяг за веру, - Отпускаю вам грехи я». Речь «главного мандарина» по своему построению и сути напоминает речь министра из поэмы «Сон Попова»: «Мне ваши речи милы, - Ответил Цу-Кин-Цын, - Я убеждаюсь силой Столь явственных причин».

Иногда речи сатирических персонажей Толстого присущи отклонения от грамматической нормы («И я хочу вам быть второй отец», «Я в те года, когда мы ездим в свет, Знал вашу мать» - «Сон Попова»), которые, создавая комический эффект, делают повествование непринужденным, свободным, придают изложению вид импровизации.

Проявлению психологии сатирических героев Толстого способствовал еще один прием - «снижение» образов за счет внесения в их характеристики элементов кукольности.

Мысль о начиненности людей определенными идеями и взглядами, делающими их похожими на кукол, впервые встречается в творчестве Толстого в прутковском афоризме: «Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе». Впоследствии сатирик развил эту мысль, вызвав к жизни целый хоровод очеловеченных кукол.

Кукольность сатирических персонажен проявляется в автоматизме их жестов, в странных позах, в поступках, подчеркивающих их марионеточность, безжизненность. Так, отправив своего подчиненного на расправу в Третье отделение, министр сразу же исчезает: «завод» кончился, и кукла ушла со сцены. Рисуя Попова, автор как будто указывает, что это кукла - на приеме он стоит «по пояс» за каминным экраном. Напоминают кукол и царь водяной, пустившийся «навыверт пятами месить, Закидывать ногу за ногу», («Садко»), и китайцы, приседающие и трясущие «задами» перед своим владыкой («Сидит под балдахином...»).

Элементы кукольности проявляются в «Истории...» (дети Ярослава Мудрого «Давай тузить друг друга», Лжедмитрий, взобравшись на русский трон, «От радости с невестой Ногами заболтал»). Механистичность, «автоматизм» этих сатирических персонажей не случайны. Поэт выставляет напоказ своих персонажей перед читателем так, чтобы они были видны со всех сторон.

Таким образом, психологическая детализация в сатирических произведениях Толстого, выразившаяся в портрете, речи, кукольности персонажей, помогает представить глубоко индивидуализированный и своеобразный их «внутренний мир».

Средством сатирической типизации у Толстого является сатирическое заострение (гиперболизация в широком смысле), проявляющееся в форме преувеличения и фантастики.

Предвидя упреки в том, что поэма «Сон Попова» нереальна, что в ней «Все выдумки, нет правды ни на грош!», Толстой закончил ее спором с читателем, восставшим «на... рассказ». Используя преувеличение, сатирик смог глубже показать сущность изображаемых социальных типов.

Гипербола в сатире Толстого принимает различные формы. Нередко она выступает как преувеличение тех или иных свойств изображаемого («И приказал он высечь Немедля весь совет» - «Сидит под балдахином...», «Адресованные в Ладогу, Письма, едут в Еривань» - «Отрывок»).

Иногда гипербола принимает более сложную форму - градации. Так, в споре с читателями поэмы «Сон Попова» автор ставит 14 вопросов:

И где такие виданы министры?

Кто так из них толпе кадить бы мог? <...> И что это, помилуйте, за дом,

Куда Попов отправлен в наказанье?

Это нагромождение вопросов, их взволнованная стремительность преследуют определенную цель - гипербола как бы «провоцирует», вызывает на спор тех мнимых ценителей поэзии, в сознании которых не укладывается несообразица окружающей их жизни, а примитивное мышление не позволяет принять художественную условность: «Забыться может галстук, орден, пряжка - Но пара брюк - нет, это уж натяжка!»

Встречается у Толстого еще один вид градации - климакс. В фельетоне «Великодушие смягчает сердца» климакс создается употреблением глаголов с нарастающей эмоциональной нагрузкой: убийца кинжал «вонзил», потом «вогнал», затем «пронзил» и, наконец, «истыкал все телеса». Это своего рода глагольный цикл, за которым следует второй: «Злодей пал ниц и, слез проливши много, Дрожал как лист... рыдал...»

Последовательно и целеустремленно использует Толстой фантастику в плане хронологических сдвигов, создающую условия для самовыражения осуждаемого явления.

Особенно часто встречается этот прием в «балладах с тенденцией». Так, в «Потоке-богатыре» молодец из эпохи князя Владимира просыпается через триста лет. В балладе «Порой веселой мая...» два лада из Древней Руси попадают в эпоху 60-х годов XIX в. Сатирик выставляет на осмеяние те стороны кризисного исторического времени, которые он не принимает, и они становятся смешными, так как персонажи действуют соответственно своему характеру и взглядам в иной эпохе.

В «Песне о Каткове, о Черкасском, о Самарине, о Маркевиче и о арапах» автор выдвигает фантастическое предположение о том, что если бы среди народностей, населяющих Россию, были еще и арапы, то «Тогда бы князь Черкасский... Им мазал белой краской Их неуказный лик», «...с помощью воды, Самарин тер бы мелом Их черные зады», Катков «Им удлинял бы нос». Эти предположения выражают негодование поэта по отношению к деятелям, проводящим насильственное обрусение малых народов России.

Таким образом, фантастика в сатире Толстого - это не бегство от действительности, а своеобразная форма ее критики.

Почти во всех произведениях Толстого выражен иронический взгляд на мир. Иронией пронизана лирика Толстого, иронический подтекст проявляется в его драматической трилогии, ироничны многие страницы «Князя Серебряного», иронией пропитано все творчество Козьмы Пруткова. В 1870 г. в послании к Каролине Павловой поэт высказал следующую мысль: «Пусть с этого времени лежит в оковах дерзская насмешка, выросшая из моих страданий...». Эта выстраданная насмешка делала его иронию то едва уловимой, то откровенно издевательской.

Многократно в сатире Толстого используется переносное значение слова для иронического прочтения (о Третьем отделении:, «красивый дом, Своим известный праведным судом», о министре: «ревнитель прав народных», «слуга народа» - «Сон Попова»; о царе Федоре: «Был разумом не бодор, Трезвонить лишь горазд» - «История...»). Высмеивая безудержный произвол, Толстой называет сатирического персонажа «отцом» («Ты отец бедных», - говорит ненавистному дьяку истец - «У приказных ворот»; жандармский полковник, допрашивая обвиняемого, предлагает ему себя в отцы - «Сон Попова»; рассказывая о жестокостях Петра I, поэт вкладывает в его уста фразу о том, что он «всем отец» - «История...»; о царе, едущем на казнь, устроенную для его потехи, Потоку говорят: «То отец наш казнить нас изволит!» - «Поток-богатырь»).

Это способствует углублению характеристик, созданию дополнительного фона, на котором внутренняя сущность образов и ситуаций вырисовывается более емко и выпукло.

Сатире Толстого присуще и наличие контрастной контаминации речевых стилей. В «Истории...» противопоставлены драматические события на Руси и бытовая лексика, намеренно упрощенная и сниженная. Вот повествование о татарском нашествии: «татары... Надели шаровары, Приехали на Русь», о княжеских междоусобицах: «Что день, то брат на брата В орду несет извет». Такого рода словесные ряды в контексте поэмы выступают не изолированно, а гармонически вписываются в общую тональность произведения, которая строится не на выделении отдельных слов и выражений, а, говоря пушкинскими словами, на чувстве «соразмерности и сообразности», которое в большой степени было свойственно Толстому.

Поэт прибегает к смешению несовместимых семантических пластов - древнерусского и эпохи 60-х годов («баллады с тенденцией»), «китайского» и древнерусского («Сидит под балдахином...»), научного и казенно-бюрократического («Послание к М.Н. Лонгинову о дарвинисме»).

Многие сатирические произведения Толстого насыщены макароническими стихами (в «Истории...», в «Рондо», в «Песне о Каткове...», в балладе «Порой веселой мая...»). Но обилие «китаизмов», «древнеруеизмов», слов других языков приобретает существенное значение только в сочетании с иными пластами речи, когда эти разноязычные, разностилевые слова становятся едины в своей целевой установке, когда возникает смысловое единство, а в конечном счете - резкая сатира. Умение «стыковать» различные по уровням и значимости стилевые планы и создавать таким образом новое содержание - одно из качеств Толстого-сатирика.

Часто ирония в сатире Толстого выражается в авторских комментариях, уточнениях, выводах. Роль автора в разных сатирах, характер и степень его присутствия неодинаковы. Это различие выражается или усилением иронического начала, доходящим иногда до сарказма, или его ослаблением.

Автор то комментирует происходящее («Известно, что без власти далеко не уйдешь» - «История...»); то дает советы зарвавшимся министрам («Свой лик яви Тимашев - Порядок водвори» - «История...», «Полно, Миша! Ты не сетуй» - «Послание к М. Н. Лонгинову о дарвинисме»); временами он не в силах сдержать свои эмоции и открыто выражает возмущение («...как люди в страхе гадки - Начнут как бог, а кончат как свинья!» - «Сон Попова»); нередко авторская ирония выливается в притворное непонимание смысла и достоверности изображаемого («И где такие виданы министры? <...> Я пять рублей бумажных дам в залог; Быть может, их во Франции немало, Но на Руси их нет и не бывало!»); или как бы ограничивая возможность расширительного истолкования текста, предоставляет читателю возможность делать выводы («Резон, ли в этом или не резон - Я за чужой не отвечаю сон!»).

Ирония Толстого - одна из форм присутствия автора в произведении. Это авторское присутствие помогает разоблачению «видимости» всякого рода благонамеренных потому, что норма, по которой измеряется их поведение, - это здравый смысл самого читателя. В таком обращении к разуму читателя проявляются черты Толстого-просветителя.

Ключевые слова: Алексей Константинович Толстой,А.К. Толстой-сатирик,критика на творчество А.К. Толстого,анализ творчества А.К. Толстого,скачать критику,скачать анализ,скачать бесплатно,русская литература 19 века